Сталина в конце концов согласиться с нашим планом. Помню, как он сказал: «Уж очень вы упрямы. Хорошо, проводите свой план и выполняйте его на вашу ответственность»… Скажу откровенно, в данном случае не упрямство владело мною, а убежденность в своей правоте. Мне был вверен фронт, насчитывающий более миллиона человеческих жизней, и я отвечал не только за выполнение плана предстоящей операции, но и за жизнь людей, которых пошлю в бой. Я ставил вопрос открыто и прямо и не мог, не имел права утаивать свои мысли, приспосабливаться к мнению Верховного… Кстати, Сталин понимал людей, которые твердо и открыто отстаивали свое мнение в принципиальных вопросах»[67].

Вечером 12 июля на рава-русском направлении проводилась разведка боем. Она установила, что противник начал отвод войск в глубину, оставив на переднем крае боевое охранение. В связи с этим командующий войсками фронта принял решение немедленно перейти в наступление передовыми батальонами дивизий, находившихся на направлении главного удара 3-й гвардейской и 13-й армий. Вскоре они преодолели главную полосу обороны, продвинувшись на 8-12 км. На львовском направлении прорыв проходил в более напряженной обстановке. 14 июля после полуторачасовой артиллерийской подготовки и массированных ударов авиации перешли в наступление главные силы 60-й и 38-й армий. Но к исходу дня они продвинулись лишь на 3–8 км, непрерывно отражая удары введенных противником в сражение оперативных резервов в составе двух танковых дивизий. Противнику удалось организовать сильное огневое сопротивление на заранее подготовленной и оборудованной второй полосе обороны.

Ночь на 15 июля ушла на уточнение задач, подтягивание артиллерии и планирование ее огня. Усиленные батальоны стрелковых дивизий первого эшелона провели разведку боем с задачей вскрыть систему обороны, состав и группировку вражеских войск. Артиллерия провела пристрелку целей. Возлагая большие надежды на авиацию, маршал Конев вызвал на наблюдательный пункт фронта командующего 2-й воздушной армией С. А. Красовского. Иван Степанович знал генерала еще по совместной службе на Северном Кавказе в 1940 году, где Красовский командовал военно-воздушными силами округа. В дальнейшем их жизненные пути разошлись. Теперь они вновь вместе решали общие боевые задачи.

Удар, нанесенный авиацией утром следующего дня, дал ощутимые результаты. Немецкие танковые дивизии понесли значительные потери, управление вражескими войсками дезорганизовалось. Контрудар противника, таким образом, был отбит. За три дня упорных боев соединения 60-й армии при поддержке передовых бригад 3-й гвардейской танковой армии прорвали вражескую оборону на глубину до 18 км, образовав так называемый колтовский коридор шириной 4–6 км. В него маршал Конев направил 3-ю гвардейскую танковую армию.

Однако опасность повторного вражеского контрудара оставалась. Поэтому из фронтового резерва решением командующего на усиление 38-й и 60-й армий направлялось по одной истребительно-противотанковой бригаде.

16 июля в сражение вступила 3-я гвардейская танковая армия. Вечером генерал Рыбалко донес Коневу, что ее корпуса двинулись на соединение с конно-механизированной группой генерала Баранова. Противник, почувствовав угрозу окружения бродской группировки, с утра 17 июля начал контратаковать, рассчитывая ликвидировать образовавшийся прорыв и перехватить коммуникации 3-й гвардейской танковой армии. В этой напряженной обстановке командующий войсками фронта принял необычное и весьма рискованное решение — ввести в сражение через узкую горловину прорыва еще одну, 4-ю танковую армию. Ее командующему генералу Лелюшенко было приказано, не ввязываясь во фронтальные бои за Львов, обойти его с юга и отрезать пути выхода противника на юго-запад и запад[68]. Ввод армии обеспечивался действиями двух штурмовых, двух бомбардировочных и двух истребительных авиационных корпусов. Расширение прорыва возлагалось на 106-й стрелковый и 4-й гвардейский танковый корпуса. Здесь же развертывался 31-й танковый корпус. Привлекаемые силы и средства стали непреодолимой преградой на пути контратакующего противника.

Своевременные меры, предпринятые по удержанию колтовского коридора, сыграли в последующем решающую роль в отражении попыток противника деблокировать свои войска, окруженные под Бродами. «Три глубоких клина, вбитых войсками Конева в оборону противника на львовском направлении, слились в один и образовали прорыв до 200 километров по фронту и до 50 километров в глубину», — писала 19 июля «Красная звезда».

22 июля бродская группировка врага прекратила свое существование. В плен попали 17 тысяч солдат и офицеров во главе с командиром 13-го армейского корпуса генералом пехоты Артуром Гауффе. Эту замечательную победу войск фронта на первом этапе Львовско-Сандомирской операции трудно переоценить. Восемь вражеских дивизий были исключены из списка группы армий «Северная Украина». Создались условия для более быстрого развертывания наступления на Львов. На это и рассчитывал Конев. Весь богатый боевой опыт, полководческое искусство командующего сейчас были подчинены решению новых боевых задач.

Войска шли на Львов. Как бы ни цеплялись немцы за этот мощный узел обороны, им не устоять перед натиском соединений и частей, направленных сюда волей командующего фронтом.

— Львов! — многозначительно сказал Конев, обращаясь к генералу Соколовскому и задержав карандаш у точки на карте с переплетением многочисленных железных и шоссейных дорог. А затем его взгляд лег на широкую извилистую линию на территории Польши. Красные стрелы, нанесенные на карту, указывали путь движения войск 1-го Украинского фронта к Висле. Это конечная цель. А пока, чтобы отрезать пути отхода противника, командующий войсками фронта принял решение повернуть 1-ю гвардейскую танковую армию на юго-запад, к реке Сан. Командующим двумя другими танковыми армиями были отданы директивы следующего содержания: «Обстановка для стремительных действий сложилась благоприятная. В районе Львова резервов у противника нет… Командарму 3-й танковой не позднее утра 20 июля обходным маневром с севера и северо-запада… Командарму 4-й танковой ударом в обход Львова с юга овладеть Львовом…»[69].

Противник, однако, упредил действия танкистов. Он перегруппировал под Львов из района Станислава три дивизии, и попытка освободить город с ходу не удалась. В течение последующих четырех дней на подступах к Львову шли ожесточенные бои. Ими руководил маршал Конев, находясь на наблюдательном пункте 60-й армии. По его приказу танковые армии совершали глубокий охват города с севера и юга, с востока наносили удар стрелковые соединения 60-й армии.

Вспоминая о событиях тех дней, член Военного совета фронта К. В. Крайнюков подчеркивал:

«И в первые, и в последующие дни наступления я встречал Ивана Степановича чаще всего в войсках, озабоченного, погруженного в раздумье, но всегда бодрого. Меня поражало его глубокое знание обстановки, особенно противника… В ходе наступления, изобиловавшего многими осложнениями и неожиданностями, командующий фронтом не раз обсуждал сложившуюся обстановку с Военным советом фронта. Мы обменивались мнениями и после принятия решения командующим делали все для того, чтобы в срок и полностью его выполнить…»[70].

Много войн повидал Львов с тех давних времен, когда основал его князь Даниил Галицкий как передовой форпост на юго-западной окраине Древней Руси.