— Доченька, а может лучше завтра?

— Папочка, я хочу сейчас...

— Ну, хорошо! Только уж действительно в самый последний раз... Рота! Подъем! Одеть противогазы!

А ведь мы тоже от таких нагрузок теряли по полкило за несколько часов. Черт, лезет в голову всякая ерунда, а о главном спросить забыл.

— Что с Го-Нара?

— Отходит к богам, осталось недолго — коротко пояснил доктор, вытирая пот со лба.

— Наследники, жена?

— Вчера похоронили.

Тра-та-та! Все-таки нет ничего лучше русского народного мата в минуты стресса. Пусть и про себя, зато полегчало.

— Срочно в замок!

Даем шпоры коням и словно призраки мчимся по пустынным улицам Киото. Два поворота, один мост и вот мы уже в центральном квартале Камигё. Тут нас встречает первый патруль. Судя по персональным знаменам сасимоно с желтой хризантемой и фиолетовым кругом — это самураи Хиро-сана. А вот и он сам. Черты лица заострились, также как и у Акитори много седых волос в ежике не голове. Быстрые поклоны, обмен приветствиями. Все новости позже, тороплюсь к Императору.

Центральные парадные ворота Кэнрэй закрыты, но я не гордый — войду и через боковые ворота Гюсю. Императорский дворец в Киото под названием Госё[45]— представляет собой целый комплекс зданий. В него входят несколько церемониальных врат, правительственная палата, где сёгун и министры ожидали выхода микадо, императорский дом для приемов, различные хозяйственные и религиозные постройки, святилища, садовая пагода Сато-даири... Обычно в Госё постоянно толпится много народу — чиновники, аристократы, священники, слуги. Сейчас же кроме охраны из самураев Сатоми и гвардии — никого нет.

Вхожу в тронный комплекс через Окурума-йосэ — крыльцо для повозок императорских родственников. Попадаю в зал с "поющими полами". Еще в прошлый визит я не поленился и рассмотрел внимательно японское чудо. Доски пола были прибиты к жердям креплением в форме перевёрнутой буквы V, что вызывало напоминающий птичий щебет звук, когда доска оказывалась под давлением. Причём хождение на цыпочках только усиливало эффект, так как давление на пол в этом случае было выше, чем от полной стопы.

Редкие прислужники только успевают открывать и закрывать за мной сёдзи. Сделал небольшую остановку привести себя в порядок, умыться с дороги в знаменитой То-ро-но-ма — комнате с тиграми. Разумеется, никаких диких животных во дворце не было (хотя полгода назад Го-Нара с моей подачи увлекся идеей зоопарка и даже распорядился закупить экзотических зверей в Китае и Корее) — названия свои, эта комната и две соседние, получили по расписным фусума — раздвижными дверями, на которых искусно изображены тигры, цапли и цветущая сакура.

Две минуты на туалет и двигаюсь дальше. Свиту попросил остаться во дворе, а сам спешу в тронный зал. Здание, где стоит императорский престол, построено из кипариса, имеет высоту метров двадцать и вдвое большую ширину. Интерьер Сисиндэна прост и величествен. На гладком отполированном дощатом полу отражаются массивные деревянные столбы. Фасад обращен на юг, ко входу ведет большая пологая лестница, по обе стороны которой, посажены сакуры и апельсиновые деревья. Мне объясняли мистический смысл этих посадок, но я не стал запоминать. И так память, как забитый вещами чердак, в котором не знаешь, где лежит нужное, а где нет.

Например, сейчас как никогда ранее, например, нужен рецепт обыкновенной карболки — дезинфицировать помещения. И вот пока мы ехали в Киото я пытался словно пасту из тюбика выдавить из своей фотографической памяти способ добычи этого вещества. А вот фигушки. Мой эйдетизм дал сбой. Точно помнил, что при коксовании угля выделяется коксовый газ. Этот газ конденсируются и из него получается каменноугольная смола. В свою очередь из смолы выделяют карболку. Но как именно?! Растворяют в щелочи или кислоте? Пропускают через нагревание и некаталитическое окисление? Нет ответа. Значит Хаяси будет искать ответ методом тыка. И это займет годы. В то время как люди умирают от чумы.

Продолжая мучатся сомнениями, я вошел в тронный зал, где располагался богато декорированный, вырубленный из лакированного красного сандалового дерева с перламутровой инкрустацией императорский престол. Его венчала птица Феникс и шестнадцати лепестковая желтая хризантема. Обойдя трон, я углубился в личные покои Го-Нара. Все мы сильны задним умом — я понял, что надо было взять сопровождающего. Остановился и прислушался. Справа раздавался хриплый грудной кашель.

Я надел маску, реквизированную у Акитори, и вошел внутрь комнаты. И тут же, сдергивая с лица личину журавля, выбежал обратно. Съеденный обед устремился наружу и я выблевал на полированный пол полупереваренный рис, рыбу, маринованные сливы. Несколько раз рвота возвращалась и меня тошнило желчью. Утеревшись рукавом, я собрался силами и все-таки повторно зашел в покои. На сером от грязи и испражнений помосте лежало тело Императора Японии. То, что когда-то было дородным мужчиной в самом расцвете сил, теперь превратилось в обтянутый кожей скелет. Изо рта микадо сочилась кровавая пена. Чума уничтожила на руках и ногах все пальцы императора, превратив их черные, гноящиеся обрубки. Кожа Го-Нара была покрыта коростой и бубонами.

— Кто там? — прошептал Го-Нара, открывая глаза — Это ты Акитори-сан? Плохо вижу. Глаза отказывают мне. Мой час близок. Молчишь. Почему ты молчишь?!

Император закашлялся, выхаркивая из себя кровавые сгустки. Я невольно сделал шаг назад.

— Не уходи! Ты единственный, кто не оставил меня в беде. Мне...Что? Что там грохочет за окном? Вулкан? Вулкан проснулся?? Почему ты молчишь, Акитори? Не молчи, мне жутко.

Спазм сжал мое горло и я лишь смог кивнуть.

— Умирать не страшно — тем временем уже бредил Го-Нара — Страшно не выполнить свой долг перед народом. Династия прервется, боги отвернуться от Ямато и наши острова погрузятся в пучину... Еще есть время передать престол достойному.

— Скажи, Акитори — император вновь открыл глаза и посмотрел на меня — Твой, господин, Ёшихиро Сатоми настоящий буси? Следует ли он пути самурая? Он человек чести и долга?!?

Новый взрыв кашля потряс истощенное тело Го-Нара. Император нащупал кувшин, стоящий рядом с помостом, попытался его поднять, но не смог. А я продолжал стоять в ступоре. Меня начала бить непонятная дрожь, руки ходили ходуном. Неужели чума? А, гори оно все синем пламенем! Усилием воли преодолел этот трусливый паралич, подошел вплотную к микадо и помог ему напиться. Го-Нара откинулся на футон и тяжело задышал. Смотреть на него было страшно и я, терзаемый угрызениями совести, повернулся уйти. Для последнего Императора Японии уже ничего нельзя было сделать.

— Ёшихиро, стой! — в спину мне прошептал Го-Нара — Я узнал тебя. Ах, как грозно рычит Овакудани. Это знак! Знамение, которое дает мне Аматэрасу перед смертью. О чем я? Да, да, вспомнил. Ёшихиро Сатоми, властитель Севера, победитель Регентов. Вся власть Императору, очистим острова от дайме и сёгунов... Милостив к крестьянами и черному люду, учен в науках. Видят Небеса лучшего кандидата не найти