когда пришел в себя, то поклялся, что больше никогда не станет с ней спорить. Работу он, кстати говоря, нашел быстро и получше прежней. Толковые юристы со знанием английского и испанского всегда были в цене.

Яна Денисовна знала, что в жизни случается всякое, но никогда не могла представить, что это может случиться с ней… Шурик начнет изменять? Ах, не смешите! Это же Шу-у-урик, которого она знает страшно подумать сколько лет. Ее верный Шуруп, простой и понятный, как правда. Нельзя быть такой мнительной, в самом деле! Это все возрастное, «кризис среднего климакса», как выражается Верка, пошедшая циничностью в бабушку.

Но внутри продолжало колоть – он не с тобой, не с тобой, не с тобой!

Яна Денисовна попыталась успокоить себя и свою интуицию при помощи логики. Шурик ведет себя точно так же, как и раньше. Чаще обычного на работе не засиживается, в командировки не срывается, их у него вообще практически не бывает, поскольку почти все выездные дела ведут «младшаки» (так Шурик называл своих сотрудников – «младший партнер» звучит лучше, чем «адвокат на зарплате»). Ну, если только иногда по выходным уедет на дачу к кому-то из приятелей… Но она всегда знает, к кому он поехал и, при желании, может поехать вместе с ним, потому что хорошо знает весь круг его общения… Ой, весь ли? Чертов кризис среднего климакса! Недавний отпуск они провели вместе… От Шурика никогда не пахло подозрительными посторонними запахами… Он вел себя совершенно естественно… Он был таким же внимательным, предупредительным и заботливым, как раньше… Ну, разве что в постели в последнее время стал проявлять меньше энтузиазма… Но зачем сразу предполагать плохое? Может, сначала следует подумать о возрасте? Пятьдесят два года – это вам не семнадцать! Блин! В этом году – уже пятьдесят три! Как же время летит…

Не с тобой, не с тобой, не с тобой! Внутри уже не кололо, а царапало. И сильно саднило… Гадкое чувство!

В таких случаях обычно полагается нанимать частного детектива, но Яна Денисовна не могла представить, как она станет рассказывать о своих подозрениях постороннему человеку. Да и вообще, как-то мерзко все это. Мерзко и ненадежно – слышали мы про этих частных детективов!

Пробовать наводить справки окольными путями было еще хуже – только повод для сплетен дашь и себя ревнивой дурой выставишь. Нет, это тоже не вариант! Да и вообще, наболевшим не хотелось делиться даже с близкими подругами, тем более что наперед была известна их реакция. Понимающе усмехнутся, помянут беса, который в ребро, и посоветуют не брать в голову. Как им объяснишь, что внутри скребет?

Уже не царапало, а скребло. И с этим нужно было что-то делать. А то ведь так недолго и с ума сойти.

Ругая себя самыми последними словами, Яна Денисовна позвонила бывшему однокласснику Вене Сабидову, который работал Там, причем на довольно высокой должности (в детали Яна Денисовна никогда не вдавалась, да Веня никому бы и не позволил вдаваться, не такой человек). Веня обрадовался звонку, первым предложил встретиться и сразу же выкроил под это дело вечерок на следующей неделе. Про Шурика, как обычно, не спросил – до сих пор не мог простить ему, что тот увел у него из-под носа Яну. На самом деле никто никого не уводил, Яна сама увелась и к Вене она никогда никаких чувств, кроме обычных дружеских, не испытывала, но мужчинам обязательно надо что-то выдумать, без этого они не могут. Веня вот выдумал про Шурика и жил с этой выдумкой до сих пор.

А вот про Верку Веня всегда спрашивал, причем видно было, что он интересуется ее делами всерьез, а не просто из вежливости. На этом-то Яна Денисовна и решила сыграть. Репетировала перед зеркалом долго. Врать трудно, а врать умным людям – вдвойне. Но ведь скребет же…

– Не нравится мне ее новый кадр, – призналась Яна Денисовна, когда речь зашла о дочери. – Мутный он какой-то. Чувствую, что не любит он ее. И еще…

Тут она сделала паузу, вроде бы как смутилась и решала – говорить или нет.

– Что «еще»? – спросил Веня. – Начала – так говори.

– Я однажды к ней заехала, экспромтом, испекла пирожков и решила порадовать… – Яна Денисовна отвела взгляд в сторону, что выглядело уместным и было очень кстати, потому что глаза часто выдают лжецов. – Верки дома не было, только этот… И, что самое главное, в квартире пахло чужими духами. Не Веркиными, она предпочитает легкие ароматы, а там чем-то душным разило. А он меня дальше прихожей не пустил, взял пакет с пирожками и сказал, что очень занят, очередной дедлайн… Но я-то чувствую, что у него там была посторонняя баба! – Яна Денисовна посмотрела Вене в глаза. – Вот точно – была!

– Вере сказала?

– Нет, это же только предположение, – Яна Денисовна вздохнула горько и непритворно. – Девке тридцать пятый год, а в личной жизни полный раздрай. Вдруг он – тот самый, который ей и нужен?

Веня иронически хмыкнул.

– Сначала надо убедиться, а потом уж действовать, – Яна Денисовна придала взгляду просительное выражение. – Ты не посоветуешь, где можно достать «жучок»? В смысле – подслушивающее устройство. И какой лучше брать? Я бы послушала, что у них дома творится в Веркино отсутствие… Поможешь?

– Оно тебе надо? – скривился Веня.

– Надо! – уверенно ответила Яна Денисовна. – Я же мать!

– В твоем случае лучше всего подойдет мини-диктофон, – сказал Веня, доставая из внутреннего кармана пиджака блокнот и авторучку. – Его можно купить легально. Вот эта модель… – он раскрыл блокнот, черкнул что-то и пододвинул к Яне Денисовне вырванный листок, – …работает без подзарядки в течение ста двадцати часов. Думаю, что для твоих целей этого будет более чем достаточно…

Диктофон оказался размером с пальчиковую батарейку. Яна Денисовна недолго думала о том, куда его спрятать. Конечно же в малахитовый стаканчик для карандашей, подаренный мужу каким-то екатеринбургским партнером. Стаканчик был огромным (настоящая малахитовая чаша!) и тяжелым – не опрокинешь случайно. А уборщица у Шурика была ленивой. Не то, чтобы стаканчики вытряхивать-протирать – пыль по углам не вытирала толком, а «мелочи» вроде подоконников вообще игнорировала.

Ночь перед началом «Операции Ы» (так Яна Денисовна назвала затею с прослушиванием) выдалась бессонной. Полночи в голову лезли укоризненные мысли – эх, Янка, до чего же ты докатилась! – а ближе к утру угрызения сменились беспокойством. А вдруг это правда? И что тогда делать? Разводиться? Ясное дело – разводиться, другого выхода нет…