Приблизившись, незнакомец первым задал вопрос:

– Ты кто такой, парень?

– Аор де Ранид, – помедлив, дополнил, – выпускник второй ступени Таладорского училища.

– Второй? – Незнакомец склонил голову набок, оглядывая развалины за спиной Гвардейца. – И много вас сюда прислали?

– Одного.

– Забавный эксперимент. Что-то мне подсказывает – такое могло произойти только волей директора Рагнидиса.

Вместо ответа я лишь улыбнулся, а незнакомец покачал головой:

– Учитывая твою силу и каменюку, Гравой, верно, был в ярости.

– Кто такой Гравой?

– Наш вечно недовольный садовник тебе даже не представился?

С досадой на свою непонятливость я сопоставил то, что услышал от Стража о его прошлом, когда он выращивал леса. Теперь-то понятно, что гость говорит именно о Страже и, возможно, оазисах, один из которых он зародил вчера на моих глазах. И насмешка в словах незнакомца мне не понравилась, заставив язвительно хмыкнуть в ответ:

– Как и ты.

– Ох! Извини. Ты Аор де Ранид, – незнакомец произнёс моё имя с расстановкой, словно пытаясь припомнить, не слышал ли его прежде, прищурился, – верно я расслышал?

На мгновение мелькнула мысль, что я зря упомянул приставку к имени, но лишь на мгновение. Да, между собой мы, поступившие в училище, очень редко упоминали их. Учителя в первые дни строго следили за тем, чтобы среди нас, собранных со всей страны, не возникло ни одного спора из-за того, что один сын рыбака, а другой всю жизнь прожил в столице. Но уже через две недели, когда у нас и на сон не осталось времени, это стало неважно. Хотя я, позже узнавший полное имя друга, взял в привычку ехидно именовать его именно им. Сейчас у меня вышло кичливо, но почему я должен стыдиться того, что по праву мною заслужено? Тем более, представляясь в первый раз? Я уже не бывший школьник, уехавший из дома и сам в себе сомневающийся. Так что я лишь кивнул, подтверждая, гость запомнил моё имя верно. А он сорвал, взметая облако красной пыли, шляпу и, прижав её к груди, чуть опустил подбородок, представляясь:

– Ильмар, искатель Воздуха, Эфира и Жизни.

Я обратил внимание, что представился он без второго имени. Обиделся, действительно решил, что я ткнул его в лицо приставкой к имени и заслугами? Зря. Каждому своё. У него талант, данный при рождении: три стихии в редком сочетании. К тому же, из того, что я знаю, окончить третью ступень обучения уже искателем – редкий случай. А жезл говорит об этом однозначно. Окажись Ильмар на землях Зелона, то быстро бы получил именование «де». Или… Я даже вздрогнул от пришедшей в голову мысли. Или остался бы ледяной скульптурой в охранении архимагов на улице Кеура. Как все старшие маги первой фемы.

Наверное, я не удержал мысли и эмоции в узде, позволив им проявиться на лице, потому что черты Ильмара заледенели, он склонил голову и, глядя на меня исподлобья, отрывисто бросил:

– Что?

Я примиряюще поднял ладони:

– Прости. Неприятные воспоминания мелькнули. У нас в армии последнее время было тяжело со старшими магами. Там…

Запнувшись, задумался: едва не сказал «там, наверху», собираясь указать на шар планеты, что висел в фиолетовом небе. Но разве это не иллюзия, призрачная картина созданного пласта Астрала? Как же мне сказать о Гардаре? Внизу? Ведь вчера Страж Гравой сказал, что камень под ногами – это «кости» Артилиса. Позади? В материальном мире? Но Ильмар, услышав моё объяснение, оттаял лицом и, не дожидаясь, пока я разберусь в своих мыслях, опередил, понимающе протянув:

– Да, слышал вы в Гардаре повеселились, и устроили неплохую взбучку зелонцам.

Если он думал, что успокоит меня, то ошибался. Скулы свело от воспоминаний.

Вот под стенами Пеленора бушует море химер, а позже ветер рвёт покрывала на сотнях сложенных вдоль дороги тел. Вот в небе лопается струна, и первая рота третьей превращается в ледяные скульптуры. А здесь Вид с рыком срубает башку химере, но огромная тварь даже мёртвая пробивает ему горжет и шею лапой-клинком и утягивает за собой со стены. Тлеет Светляк в ладони, заставляя решётки камер расчерчивать квадратами гнилую солому и подопытных Равра.

Да. Повеселились.

Ильмар тряхнул головой, расчесал длинные, волнистые волосы пятернёй, вытряхивая из них пыль, вздохнул:

– Отправляясь сюда, я думал, что наконец проявлю себя, принесу пользу Гардару и Создательнице. Кто же знал, что нужно было отказаться? Именование ты заслужил там, в Зелоне, верно понимаю? Неплохо. Как оно там было?

Я растянул непослушные губы, хриплым голосом, сам не узнавая себя, ответил:

– Не так хорошо, как ты себе представляешь. Мороз, ночёвки в снегу, а едва выглянуло солнце и потеплело, так пришлось днями шагать в грязи, которая к вечеру замерзала на сапогах.

– Ну, – Ильмар хохотнул, – лучше поверю тебе на слово. От одного описания уже бросает в дрожь. Здесь, выходит, приятнее, и нет ничего подобного: тепло, дождя можно не опасаться. Единственное, что будет тебя выводить из себя – ураганы, когда идёт очередной штурм.

Хотя я и был зол, но умом понимал, что мой старший однокашник лишь пытался поддержать разговор, а потому заставил себя отбросить эмоции. Несколько мгновений в Сах, и я снова смог нормально улыбаться и даже задавать вопросы:

– Ильмар, откуда ты вообще знаешь о том, что происходит в Гардаре? Вы же здесь уже давно, ещё до войны с Зелоном. Мне сказали, что никаких способов связи с этим местом не существует.

Ильмар надел шляпу и усмехнулся:

– Ты чего? У нас не существует, это верно. Но поверь – лишь пока. А вот у самих Стражей нет с этим никаких проблем. Проблемы у нас, потому что заслужить, чтобы с тобой хотя бы начали разговаривать – целое испытание.

– Они разговаривают только при первой встрече?

Ильмар помедлил с ответом, а затем и вовсе задал встречный вопрос:

– Для чего ты здесь оказался? В Астрале?

Я не видел смысла скрывать правду, но, невольно вспомнив себя в далёком прошлом, выглядывающим во двор Ретрошена сквозь прозрачный кусочек витража, ответил, насмехаясь то ли над Ильмаром, то ли над самим собой:

– Мечтаю обратить на себя внимание Создательницы.

У Ильмара мой ответ вызвал взрыв смеха. Успокоившись, он уточнил:

– Надеюсь, ты не сказал это Гравою? Ну, тому кто тебя встретил?

Отвечать я не стал, ограничившись усмешкой. Пусть понимает как хочет. То, что случилось в первые минуты встречи со Стражем, слишком моё. Да и сомневаюсь, что Ильмар-весельчак поймёт меня. И это странная уверенность. Ведь одновременно у меня нет сомнений в том, что друг Динис ра Чалом, весельчак ещё больший, чем этот Ильмар, понял бы всё, что произошло в том зале. И почему я опустился на колено перед Стражем Гравоем.

Как и ожидал, Ильмар сам додумал мой ответ и довольно кивнул: