Он услышал их голоса задолго до того, как увидел. Певучая, мелодичная речь с переливами смеха и безупречно выстроенные фразы с идеальным произношением и интонациями. Его коллега и его давняя приятельница – неожиданно не в Лондоне, а здесь, причем в том же самом отеле, что и он.

Амелия Левен и Эльза Кассани сидели друг напротив друга на изукрашенном узорами диване в лаунже, и всем посторонним, наверное, казалось, что это мать и дочь, которые только что вернулись с экскурсии в Султанахмет. Том сразу же ощутил царящую между ними ауру гармонии и полного взаимопонимания. Это слышалось в голосе Амелии, в особых нежных нотках, которые проскальзывали только в разговорах с близкими, доверенными друзьями. Эльза явно восхищалась Амелией и преклонялась перед ней, но при этом вела себя совершенно непринужденно. Том не заметил ни нервозности, ни чрезмерного почтения; наоборот, Эльза была даже немного озорной и шаловливой. На столе перед ними стояли два стакана чая на маленьких белых блюдечках и коробка с турецким шоколадным печеньем, очевидно купленная в ближайшем магазинчике.

– Надо уже завязывать с этими неожиданными встречами, – громко сказал Том, направляясь к ним.

Амелия подняла голову и улыбнулась шутке; Эльза обернулась и – Том видел это совершенно точно – едва сдержалась, чтобы не выругаться, как в прошлый раз. «Tua madre!» – так и читалось в ее глазах.

– Я уже думала, куда ты запропастился. – Амелия взглянула на часы. – Эльза сказала мне, что ты должен прибыть ночным поездом.

– А я думал, ты в Лондоне, – в тон ей ответил Том.

Он не мог понять, чего в нем больше – радости от ее присутствия здесь или раздражения из-за того, что Амелия снова не сочла нужным поделиться с ним какой-то информацией. Они поцеловались. Тут же появился официант с вопросом, не желает ли джентльмен чего-нибудь выпить. Том заказал чай и сел рядом с Эльзой. Интересно, когда наконец кто-то из них сподобится сказать ему, какого черта здесь происходит.

Час спустя он получил ответ на свой вопрос. Амелия предложила Эльзе остаться поработать в отеле, а Тому – прогуляться вместе с ней по городу. Иногда они держались за руки, иногда их разделяла толпа пешеходов на улице Истикляль. На Амелии была косынка с цветочным рисунком и твидовый пиджак с кожаными заплатами на локтях. Том подумал, что в таком виде она похожа на фрейлину королевы из Сандрингемского дворца, но он был не в том настроении, чтобы ее поддразнивать. Сам Том был одет повседневно, в свитер и джинсы. Он много курил и без остановки задавал Амелии вопросы.

– Ты не сказала мне, что в обломках самолета нашли сим-карту.

– Я много чего не могла тебе сказать, Том.

Как всегда, ее реакция была абсолютно загадочной. Элегантно одетый турок с поблескивающим золотым браслетом на руке и в начищенных коричневых туфлях-брогах сидел на пластмассовом стуле у витрины своей лавочки. За стеклом, в маленьких деревянных коробочках, были разложены разноцветные мотки шерсти. Он играл на лютне и пел печальную песню. Рядом с ним сидел мальчишка в майке с эмблемой футбольного клуба «Бешикташ» и ел претцель.

– Как все прошло в Анкаре? – спросила Амелия, пристально вглядываясь в лицо Тома.

Видимо, у нее все же есть причины для такой уклончивости, заключил он. Что же касалось Анкары, тут он даже не знал, с чего начать. Поведение Чейтера в посольстве было намеренным оскорблением Тома с его неопределенным положением в структуре и одновременно отказом помогать МИ-6 в расследовании гибели Уоллингера. Начинать с этого Тому не хотелось. Разговаривая с Амелией, он должен был помнить, что она мысленно делит сказанное им о Чейтере надвое, поскольку Том, по ее мнению, мог быть предубежден против человека, который разрушил его карьеру. Действительно, ему хотелось, чтобы Чейтер что-то скрывал. И Амелия это знала.

Поэтому Том стал рассказывать о долгих часах, проведенных на станции МИ-6, удивляясь тому, как много спрашивает его Амелия о деталях, перепроверяет факты, чтобы точно удостовериться, что он не забыл ни одной подробности из всего того моря телеграмм и файлов, которые Том разбирал в кабинете Уоллингера. Беседуя, они дошли до площади Таксим и повернули обратно на Истикляль, остановившись на минутку у книжного магазина. Там продавалась литература на английском, и Амелия купила «Команду соперников», «потому что все это сейчас читают», как пояснила она. Когда, наконец, вопросы о Хичкоке закончились, Том вернулся к сим-карте.

– Кто разбирал обломки? Кто нашел телефон?

– Турецкие власти. Там работал и наш человек под прикрытием «близкий друг семьи». Ему удалось достать телефон и привезти его в Лондон.

– И?..

Они остановились. Амелия поправила косынку и развернулась на сто восемьдесят градусов, лицом к северу, глядя на широкую улицу. Они стояли метрах в шести от российского консульства. При обычных обстоятельствах Том непременно пошутил бы на эту тему – интересное сов падение, – но сейчас ему не хотелось отвлекать Амелию от ее мыслей.

– Там есть номера, которые мы все еще пытаемся отследить.

– И что это значит?

– Это значит, что говорить пока не о чем. Слишком рано.

Ну конечно. Даже такому сотруднику, как Томас Келл, другу, которому можно доверять целиком и полностью, Амелия не хотела открывать ни на йоту больше информации, чем требовал данный разговор. Она обращается с ним как с второсортным детективом! Том внутренне разозлился, но сдержался. «Слишком рано» – это означало, что Эльзе или одному из ее подручных удалось выудить из симки нечто, что представляло несомненный интерес для разведки (иначе об этом вообще бы никто не упомянул), но по другой линии, не связанной с расследованием Тома. Амелия сообщала только то, что нужно было знать ему. Он взглянул на окна консульства на втором этаже. Интересно, похаживает ли по улице кто-то из русских – так, на всякий случай. Том вдруг почувствовал то же разочарование, что и после встречи с Чейтером. Одно дело – препятствие в расследовании; совсем другое – когда к тебе так «обходительно» и осторожно, даже покровительственно, относится твой друг.

– Возможно, вы выясните, что один из телефонных номеров принадлежит бывшей сотруднице венгерской разведки Сесилии Шандор.

Это было жестоко, но Том хотел причинить Амелии боль.

– Кому?

Он обнял ее за плечи, стараясь увести с улицы куда-нибудь в сторону, и заметил, как Амелия невольно поежилась. Она уже знала, что Том собирается сообщить ей дурную новость.

– Это с ней Пол был на острове.

– На Хиосе?

– Да.

Он позволил Амелии усвоить, как бы впитать в себя то, что сейчас ей сказал. Она довольно быстро оправилась; но Том видел, что за эти несколько секунд она как бы отрешилась и от густой толпы на Истикляль, и от смеха проходящих мимо парочек, от уличного шума, веселья и музыки.

– Они встречались?

– Похоже на то.