– В принципе, настрой правильный.

– Это направление.

– Направление правильное. Но тексты, как напишешь, все же мне покажи.

– Обязательно, товарищ подполковник.

– Когда представишь?

– Скорее всего до утра успею сделать. Утром принесу на утверждение, потом дам капитану Исламбекову на перевод и на обработку психологом. А потом уже распишем по времени, когда и кому какой текст необходимо говорить.

– А что ты про провокацию сказал? Есть какие-то мысли?

Старший лейтенант неуверенно пожал плечами.

– Пока не оформились конкретно. Хорошо бы по полученной карте пустить вертолет. Пусть в том месте повертится. Пусть высматривает. Неплохо бы, чтобы был оснащен хорошими приборами. Что-нибудь типа тепловизора. Есть у нас такие вертолеты?

– В Каспийске на военном аэродроме базируется «Ночной охотник». Официально он числится за спецназом ГРУ. Можно написать требование. Если есть такая необходимость…

– Мне кажется, есть. Полет вертолета вызовет беспокойство в банде. Боевики могут занервничать и как-то проявить себя еще раз. Или, наоборот, испугаться и затихариться. К тому же появится мысль, что в районе что-то готовится. Это будет, думаю, своего рода прелюдией к той «дезе», что мы думаем прогнать для них. Они тоже начнут готовиться…

– Я узнаю точно и сообщу тебе. А пока плотно займись «дезой». Что со взводом?

– Занятия идут. Я хотел «теорию» сейчас читать.

– Теория будет позже. Отправь их на какие-нибудь занятия. А сам готовь тексты. Продуманные, точные. Чтобы придраться ни к чему не смогли…

Хотя Снайпер сам и не осознавал это, психическая усталость на молодой организм все же навалилась. И вылилось это в глухой и непробудный сон. Так организм защищался от внешнего воздействия, и это было естественно. Пока Снайпер спал, к нему дважды подходил эмир Абдулмалик. Во второй раз уже руку протянул, чтобы коснуться плеча Снайпера, но пожалел того и передумал. Другие бойцы джамаата видели это и тоже старались вести себя тише, даже голоса при разговоре намеренно приглушали, чтобы не потревожить сон уставшего человека.

Почти одновременно со Снайпером в суточный отпуск были отпущены еще два бойца джамаата. Назад они вернулись днем и рассказали уже значительно приукрашенную людской молвой историю похождений Снайпера, которую знал уже весь район, несмотря на то что произошла она только минувшим вечером. Слухи среди людей, как оказалось, распространяются быстрее, чем ездят машины. И каждый, кто услышанное передает дальше, добавляет к сказанному ранее что-то свое. Так и рождаются легенды. А сам Снайпер спал и не подозревал, что уже стал легендой. Естественно, и эмиру Бахтиярову эти слухи передали. И эмир не знал, чему стоит верить – скромности самого снайпера или своему опыту, подсказывающему, что из слухов можно половину убирать безболезненно. Тем не менее эти слухи были Абдулмалику приятны. Они приносили заслуженную славу главному участнику, тем не менее основная слава шла в сторону джамаата и укрепляла авторитет эмира. Старая сирийская поговорка о том, что стая волков, управляемая овцой, потерпит поражение в войне со стадом овец, управляемых волком, была в почете среди дагестанцев, всегда уважающих сильные личности. Эмир Бахтияров в данном случае чувствовал себя как раз тем самым волком, который управляет стадом, и ни за что бы не поверил, если бы кто-то назвал его овцой, управляющей волками. Короче говоря, действиями Снайпера эмир был доволен…

Но он, ко всему прочему, был еще и неплохим психологом и понимал, что сразу после происшествия наступает вспышка гнева, когда менты настороже и готовы стрелять в первого же подозрительного человека. А уже на следующий день они расслабляются, считая, что повторения событий быть не может. И это их губит. Они оказываются не готовы к повторной атаке. Именно на этом всегда было основано действие, которое сам Абдулмалик называл дивертисментом с гранатометом. Это выражение бойцы джамаата хорошо знали, хотя понятия не имели в действительности, что такое дивертисмент, и даже не знали, скорее всего, как это слово пишется. Но это нисколько не мешало им принимать участие в том, что эмир задумывал. Причем не только бойцам джамаата, но и людям посторонним, которые то ли не решались отказать Бахтиярову, то ли желали помочь ему – это вопрос спорный. По крайней мере, когда он или кто-то из бойцов от его имени обращался к местному жителю с просьбой или предоставить машину на время, или самому поработать в качестве «таксиста» там, где стреляют, никто еще ни разу не отказал. Люди не стремятся давать в чужие руки машины. Это естественно. Доверить свою машину чужому человеку – это все равно что жену другому доверить. И люди сами едут, освобождая руки бойцов джамаата для оружия. А уж о том, что кто-то испугается, и речи никогда не идет. Есть, конечно, в любом народе и просто не слишком отважные люди, есть и откровенные трусы, есть и робкие. Но эмир Бахтияров, прежде чем к кому-то обратиться, все досконально узнавал о человеке. И заранее знал, что этот человек не откажет. И ему не отказывали…

Дивертисмент стал у джамаата своего рода фирменным почерком. Но вот Снайпер дивертисмент провести не смог. И возможности не было, и гранатомет он с собой не брал. И эмир Абдулмалик решил сам исправить не ошибку Снайпера, а просто положение вещей. И уже придумал, как ему отработать. В джамаате имелся двойной комплект полицейской формы. Больше и не нужно было.

Последние часы, уже отдав распоряжения о подготовке к операции, эмир провел за картой района и полицейской рацией, слушая чужие переговоры, не вмешиваясь в них, но стараясь понять, где находятся полицейские посты. Кое-что выяснить он все же сумел. По крайней мере, узнал, где расположены два ближайших полицейских поста – один из них, дальний, занял позицию там, где уже были расстреляны Снайпером два полицейских. Менты так и говорили – «расстреляны», а не «застрелены», словно полицейские эти стояли с поднятыми руками, а Снайпер стрелял в них, сдавшихся на милость победителя, хотя он убил их в бою. Вообще Бахтияров был всегда против вкрапления чужих слов в дагестанский язык. Зачем вводить русские слова и понятия, тем более неправильно их применяя? Еще в бытность свою преподавателем музыки, до того как он взял в руки оружие, Абдулмалик часто слышал, как русские возмущаются введением глупых иностранных слов в русскую речь. Дураку всегда кажется, что он выглядит умнее, если он скажет «креативный» вместо «творческий». Но это удел всех дураков во всем мире и во всех народах – стремление казаться умнее, чем они есть на самом деле. Полицейских эмир к умным никогда не относил, тем не менее его раздражали русские слова, вставленные в простую дагестанскую речь.

Второй пост, ближний, был выставлен неподалеку от села, где проживал Абдулазиз Муталибович Сахаватов, бывший директор местного совхоза, дядюшка Снайпера. Про этот пост рассказали и два бойца, что вернулись днем из отпуска. Им пришлось ползать через холмы, чтобы обойти пост. Но проползли удачно, оставшись незамеченными. Этот пост выставили, наверное, потому, что именно в эту сторону уехал на полицейском «уазике» Снайпер. Может быть, кто-то видел в пути машину. Просчитали, поспрашивали, другая полицейская машина здесь не проезжала. Значит, это и была угнанная. А дальше села эта дорога никуда, по сути дела, не ведет. Раньше она вела в другой конец долины, а там, через перевал, сразу в Чечню. Но дорогой уже лет десять никто не пользуется. С соседней республикой отношения не самые хорошие. По крайней мере, местные жители эти отношения нормализовать не стремятся, памятуя об известных событиях басаевского рейда, и потому, не имея причин контролировать административную границу, этого поста раньше не выставляли. А выставили возможно только потому, что хотят заблокировать в горах эмира Абдулмалика. Не хотят его выпустить на простор. А если вырвется, не хотят пускать обратно. Но разве возможно удержать его силами пары ментов, к тому же, как всегда, плохо обученных боевым дисциплинам. А то, что хорошо обученных ментов не бывает, это эмир знал из опыта многочисленных нападений именно на ментов. Он сам, человек невоенный, быстро логическим путем познал основные принципы ведения боевых действий. А они, наверное, имея и преподавателей, и инструкторов, познать это же не могут. Но это не беда Бахтиярова. Это беда полиции.