Сытые животные никак не хотели бежать, их едва удалось заставить идти быстрым шагом. Тогда Иржи воспользовался советом Иоганна. Он пробрался в самую гущу стада, прячась за коровьими телами и поминутно озираясь.

Но по дороге никто больше не нападал. Удалось благополучно миновать очень неприятное место – заросли черемухи на спуске к ручью. Однако жизнь человека почему-то состоит из череды страхов – один ушел, глядь, уже следующий накатывает.

Подходя к Замковой горе, Иржи заметил слабое свечение по гребню осыпи. И опять возникло ощущение, что за ним наблюдают. На миг его охватило уныние. Позади – ящер, впереди – подземные железяки. Холодно, мокро. А Иоганна рядом нет.

Патр Петруччо утверждает, что земная жизнь – всего лишь способ заслужить небесную благодать. Почему ее нужно заслуживать? Если оттого, что люди несовершенны, зачем они такими созданы? Причем созданы с такой неуемной жаждой жизни? Разве не странно? Жить хотят все – негодяи, святые, купцы, аристократы, пастухи...

Пастухи – в особенности. А пастух Иржи хотел жить еще больше прочих пастухов. Даже под этим мрачным небом, между этими скользкими темными склонами, голодный, с хлюпающей в сапогах водой, он очень хотел жить. И ради этого был готов сделать все, что в силах сделать. Однако никак не мог понять, для чего кто-то сначала жизнь дает, а затем на каждом шагу старается ее отнять. Разве это честно?

Шедшая впереди Рыжуха вдруг остановилась. Заминка случилась уже в широкой части лога, но его покрытые кустарником склоны все еще представляли хорошее место для засады.

– Эй, кто там? – чужим голосом крикнул Иржи. Ответа не последовало.

– Заряди-ка картечью, Иоганн! – приказал Иржи. Растолкав коров, он пробрался в голову стада. И увидел

совсем уж странную картину.

На молодой траве лежал нагой и лысый человек. Широкие плечи говорили о недюжинной силе незнакомца, но был он крайне истощен. Дышал громко, прерывисто. Его длинное тело колотила дрожь, а запавшие глаза смотрели тоскливо и бессмысленно.

– Эй, ты кто?

Человек молча корчился под дождем. Походило на то, что его ограбили. Быть может, тот самый упырь из леса. Либо его дружки. Неизвестно ведь, сколько их там бродило. Недаром Бернгардт дурно выл, умница. И ворон зря каркать не станет...

Иржи подумал-подумал да и взвалил страдальца на спину Рыжухи. Корова недовольно повела глазом, но брыкаться не стала. Тоже умница. Иоганн говорил, что после Испытания все животные здорово поумнели, а люди изрядно поглупели. И это походило на правду. Все перепуталось. Вот почему такой умный человек, как Иоганн, служит всего лишь деревенским полицейским? Быть бы ему министром. Или профессором каким. Вполне можно представить его и важным дворецким знатного сеньора. Так нет же, пьяных мужиков по домам разводит...

Незнакомец вдруг разразился лающим кашлем. Иржи зажал ему рот и со страхом огляделся. Все коровы неестественно молчали, никакая из них не мычала. Что-то они чуяли. А это не есть хорошо, как Иоганн говорит. Иржи накрыл больного полушубком и легонько шлепнул Рыжую.

Нет, ну что за умная скотинка – взяла да и пошла. Нет ей цены, правду Иоганн говорит. Прелесть, да и только! Чвак-чвак копытушками...

Наступила темнота, но впереди уже слышалось журчание Быстрянки. За рекой светились окна изб, звучали голоса детей, отправленных встречать кормилиц.

И коровы ускорили шаг. Одна за другой шли они через брод, выбирались на берег. Мотали головами, словно отгоняя наваждение, начинали подавать голос. Для них приключение закончилось. Но не для Иржи. И Рыжуху он еще не пускал, держал за рог.

Здесь, у самой деревни, еще меньше, чем на выпасе, хотелось получить стрелу в спину. Иржи торопливо соображал, что делать с больным, который так некстати на него свалился и, судя по всему, мог не дожить до рассвета. Если попросить у Иоганна лошадь и отправиться в соседний Геймель, го доктор, пусть даже выедет немедленно, до Быстрянки доберется не раньше, чем к середине завтрашнего дня. Слишком поздно. Да и платить кто будет? Человек на Рыжей хрипло, с присвистом, закашлялся, а потом застонал. Жалобно так. Иржи понял, что бросить его не может. Он поправил сползший полушубок и горестно упрекнул за все неприятности того, кто управляет судьбами. Должен ведь кто-то этим заниматься. Дело важное, как можно без присмотру?

Выход, в сущности, оставался только один. От воспоминания о Тео на душе сделалось нехорошо. Но Иржи подтолкнул корову в сторону мельницы.

Дождь усилился, к ночи похолодало. Дрожа в мокрой рубашке, в липнущих к ногам штанах, Иржи пробирался сквозь прибрежный тальник по плохо различимой тропке. Он все время задирал голову: тропинка шла мимо того обрыва, с которого они с Иоганном спускались несколько ночей назад. Тоже еще страсть!

Но если не считать шума дождя, все было тихо, ничто не напоминало о сумасшедшей ночи. Будто и впрямь не было ничего, словно все приснилось. Только на ладонях содранная веревкой кожа не успела еще зарасти.

Перед плотиной Рыжая заупрямилась. Выругавшись, Иржи взвалил на себя и незнакомца, и еще более тяжелый, насквозь пропитанный водой полушубок.

Почти в полной тьме, лишь слегка разжиженной отсветами деревенских огней, он ступил на узкую плотину. Внизу шумела вода. Два десятка скользких, неверных шагов довели его до полного изнеможения. Он просто упал, как только оказался на островке.

Дверь мельницы отворилась сразу, на первый стук. Ждали его, что ли? Иржи отпрянул.

Нет, ну это что еще за страсти!

На пороге стояла вовсе не старая Промеха, а совсем молодая девушка с фонарем в руке. Была она в белой мужской рубашке и в брюках для верховой езды. Такие вот фокусы.

– Ой, – сказала девушка

Иржи никак не предполагал, что сам кого-то напугает в этот славный вечер. Дела...

– Неплохая нынче погодка, – кашлянув, заявил он.

– Вы так считаете? – изумилась девушка.

– А я вас представлял по-другому.

– По-другому? Откуда вы обо мне знаете?

– Как откуда? Кто ж вас не знает.

– О, да вы льстец!

– Льстец? Здра-авствуйте...

В это время под полушубком закашлялся незнакомец.

– Здравствуйте, – испуганно сказала девушка. – Что вам нужно, сударь?

– Видите ли, фрау Промеха...

– Я не фрау Промеха!

– Разве? А кто?

Вместо ответа перед Иржи захлопнулась дверь. Скрежетнули засовы.

– И что ты здесь делаешь, пастух? – резко спросили сбоку.

Иржи пожалел, что не надел свой крестик туда, куда полагалось. Его в упор рассматривала жующая лошадиная морда.

Колдовство чистейшее! Опять влип... Он перекрестился слева направо, а потом справа налево, так как не помнил, что правильнее.