Никакое дыхание не могло увести ее достаточно далеко и уберечь от сдавленных стонов.

Аэлина ненавидела этот звук, как ненавидела королеву на троне и изувера у себя за спиной. Однако стон все равно вырывался наружу, едва слышимый за грохотом водопада.

Темные глаза Фенриса были устремлены на нее. Он моргнул четыре раза. Аэлине было никак не заставить себя моргнуть в ответ. Ее пальцы сжимались и разжимались.

– Ты сам во всем виноват, – заговорил Коннал, вынуждая Фенриса повернуть голову к нему. Голос у него был таким же ледяным, как у Маэвы. – Твое высокомерие, твое безудержное безрассудство… ты этого хотел?

Фенрис молчал.

– Поменяйся мы местами, ты бы мне никогда не позволил так себя вести. Ты принес клятву на крови не ради служения нашей королеве, а чтобы я даже в этом не превзошел тебя.

Фенрис оскалил зубы. В волчьих глазах мелькнуло выражение горя.

Новая волна боли обожгла Аэлине колени и бедра. Девушка закрыла глаза. Она это выдержит. Преодолеет свою слабость.

Ее соплеменники страдали более десяти лет. Возможно, продолжают страдать и сейчас. Ради них она вытерпит все, что бы ни выпало здесь на ее долю.

Коннал продолжал говорить. Видимо, наболело, раз в голосе появились эмоции.

– Ты – позор нашей семьи! Позор нашего королевства! Помню, как ты увивался за чужеземной королевой. Спрашивается, ради чего? А когда тебя отправили на поимку Лоркана? Я тогда чуть ли не умолял тебя: держи себя в руках. Проявляй благоразумие. Ты смеялся. Хорошо, что не плюнул мне в лицо.

Фенрис зарычал. Должно быть, рычание что-то значило на тайном языке братьев, поскольку Коннал презрительно фыркнул:

– Уходить? С какой стати я должен уходить? И ради чего? Ради этого?

Даже с закрытыми глазами Аэлина знала: Коннал сейчас указывает на нее.

– Нет, Фенрис. Я не уйду. И ты тоже никуда не уйдешь.

Во влажном воздухе прозвучало тихое поскуливание.

– Ты сказал достаточно, Коннал, – заявила Маэва.

Последовала новая вспышка света, который проник даже под плотно сомкнутые веки Аэлины.

Она дышала, стараясь не сбиваться с ритма.

– Ты ведь знаешь, Аэлина, как быстро это может кончиться, – сказала Маэва.

Аэлина не открывала глаз.

– Скажи, где спрятала Ключи Вэрда, принеси мне клятву на крови… Последовательность значения не имеет.

Аэлина открыла глаза, подняла связанные руки на уровень груди и показала Маэве неприличный жест. Такие она видела лишь в рафтхольских притонах, появляться в которых ее иногда вынуждало прежнее ремесло.

Улыбка Маэвы слегка изменилась.

– Кэрн, займись.

Аэлина не успела внутренне собраться. Руки Кэрна надавили ей на плечи.

Больше не было сил сдерживать крик. Кэрн толкал ее в пылающую яму нестерпимой боли; та уже охватила ноги и стремительно поднималась по спине.

Боги… боги…

Откуда-то издалека сквозь ее крики прорвалось рычание Фенриса.

– Отлично, Кэрн! – послышалось следом. – Пока хватит.

Давление на плечи ослабло.

Аэлина попыталась разогнуться. Нужно поскорее восстановить глубокое дыхание.

У нее не получалось вдохнуть – она лишь судорожно глотала воздух.

В глазах стоял туман. Осколки возле коленей были густо залиты кровью.

Выдержать… вытерпеть…

– У меня есть глаза повсюду, и нынче утром я получила любопытные сведения, – вновь заговорила Маэва. – Оказывается, нынче ты находишься в Террасене и готовишь к сражению небольшую армию, которую тебе удалось собрать вместе с принцем Рованом и двумя моими опозорившимися воинами. Там же обретаются и твои прежние сподвижники.

Аэлина только сейчас поняла: все это время она цеплялась за соломинку надежды. Тонкую, ломкую. Надеялась, что Рован отправится ее искать.

Она же сама говорила ему: не надо этого делать. Просила и даже приказывала защищать Террасен. Подготовила все, чтобы он сумел выстоять против Мората.

– Полезно иметь в свите оборотня. Когда понадобится, она сыграет твою роль, – рассуждала вслух Маэва. – Вот только долго ли продержится эта уловка? Внешнее сходство не передаст оборотню твоих способностей заживо сжигать моратские легионы. И долго ли осталось ждать, когда собранные тобой союзники начнут спрашивать, почему это Огненосица не в состоянии ничего сжечь?

Маэва не лгала. Аэлина помнила все подробности своего замысла, все разговоры с Лисандрой… Маэве донесли о том, что на самом деле происходит в Террасене. А может, фэйская королева удачно соврала? Что ж, может быть и такое. Вполне может быть. Однако…

Рован отправился с ними. Все ее друзья и союзники отправились на север и достигли Террасена.

Хоть в этом какой-то просвет. Но…

Осколки вокруг нее переливались в свете луны. Вокруг плавали облачка тумана. И среди этого стеклянного блеска темнело пятно. Ее засыхающая кровь.

– В отличие от Эравана, я не хочу уничтожать этот мир, – сказала Маэва.

Можно подумать, они сейчас мирно беседовали в одном из лучших чайных заведений Рафтхола. Того, прежнего Рафтхола, а не груды развалин, оставленных легионами Железнозубых ведьм.

– Я люблю Вендалин. Люблю Эрилею и все прочие континенты. И всегда любила.

Осколки, кровь, веранда, пятна лунного света… Все кружилось перед глазами Аэлины.

– Я повидала много войн. Отправляла моих воинов, дабы прекращать войны. Я прекрасно знаю, насколько разрушительна любая война. Между прочим, стекло, на котором ты так уютно устроилась, – память об одной из таких войн. Оно из Стеклянных гор на юге. Когда-то там были песчаные дюны. А потом… ты даже не представляешь, как давно это было… в тех местах вспыхнула кровавая война. Драконы сожгли песок, превратив его в стекло.

Маэва ненадолго приумолкла, что-то бормоча себе под нос.

– Это стекло считается самым прочным в мире. Оно почти не бьется. Учитывая твое огненное наследие, мне подумалось: ты по достоинству оценишь его происхождение.

Маэва цокнула языком, и Кэрн тут же вновь обхватил плечи Аэлины. С каждой секундой он давил все сильнее. Боги… боги… боги!

Но никто из богов не спешил ей на подмогу. Ни один.

Крики Аэлины ударялись о камень и воду, возвращаясь пронзительным эхом.

Одна. Помощников у нее здесь нет. К белому волку взывать бесполезно.

Кэрн убрал руки с ее плеч. Горло и рот Аэлины наполнились жгучей желчью. Она вновь стояла на коленях, наклонившись вперед.

Выдержать… вытерпеть.

– А драконы в той войне не уцелели. Их порода исчезла и никогда уже не появится.