он жил, ибо он человек свободной мысли, а не мысли с натянутыми жилами на лбу. У Ллойд-Жорджев много жил на лбу, ибо они не умеют рисовать. Они показали ошибку. Два англичанина сзади Вильсона сговариваются вместо того, чтобы слушать речь Вильсона. Я понял цель Ллойд-Жорджа. Ллойд-Жордж хочет показать, что речь Вильсона скучна. Клемансо показан как человек не важный и которому скучно. На переднем плане один политический деятель, который не слушает Вильсона. У колонны военный человек с усами, который не то зевает, не то смеется. С другой стороны то же военное лицо с усами вздернутыми, у которого лицо улыбающееся. Напротив Клемансо сидит человек, у которого вид засыпающий. Общее впечатление, что речь Вильсона скучна. На первой странице «L’Illustration» 1919 года 25 января суббота показано то, что должно быть важно. Я понял из этой фотографии скучное впечатление. Я понял цель Ллойд-Жорджа. Цель Ллойд-Жорджа такая, чтобы вильсоновщину не слушали. Вильсоновщину надо слушать, ибо в ней есть смысл. В Ллойд-жорджевской речи много глупостей. Я не люблю речь глупую. Я не хочу глупые речи. Я люблю Ллойд-Жорджа, ибо он умен. Я не люблю его, ибо он глуп. Глуп он потому, что у него нет хороших чувств. Ллойд-Жордж хочет смерти Вильсона. Вильсоновщина не хочет смерти ллойд-жорджев. Клемансо почувствовал ллойд-жорджевскую политическую интригу, ибо притворился ллойд-жорджем, а поэтому его хотели застрелить. Меня Ллойд-Жордж тоже захочет застрелить, ибо я его не люблю. На одной из страниц этого номера Иллюстрации показан портрет Ллойд-Жорджа. Впереди него стоит лакей, вытянувшись. Этот лакей полон медалей. Лакей получает эти медали от Ллойд-Жорджа, ибо исполняет его приказания. Ллойд-Жордж стоит позади и приготовил движение, которое смешит всех. Ллойд-Жордж всегда прибегает к этой уловке. Ллойд-Жордж смешон. Это верно, но его усмешка злая. Усмешка Ллойд-Жорджа напоминает улыбки Дягилева. Я знаю улыбки Дягилева. Все улыбки Дягилева сделанные. Моя маленькая научилась улыбаться, как Дягилев. Я ее научил, ибо я хочу, чтобы она раз улыбнулась Дягилеву, когда он будет у меня. Я не хочу ничего говорить моей жене, ибо она испугается, если узнает мои затеи. Я ей скажу тогда, когда все узнают. Я ей говорю, что все, что пишу, есть мои мемуары. Я не хочу писать моих мемуаров. Я пишу все, что было, и все, что есть. Я есть, а не то, что было. Ллойд-Жордж было, а не есть. Вильсон есть, а поэтому его надо слушаться.

Я не хочу говорить про портрет на другой странице, где показан Вильсон, ибо фотограф был англичанин.

Фотография Вильсона натянутая. У него цилиндр и длинное пальто. Он застегивается. Ллойд-Жордж нарочно расстегнул свое пальто, чтобы показать, что он другой. У ллойд-жорджев много котелков, у вильсоновщины много цилиндров. Я люблю котелки и цилиндры. Я не люблю шляпы для шляп. Я люблю шляпу по тому, что под шляпой. У Вильсона шляпа богатая, и у него в голове богато. У ллойд-жорджев шляпы бедные, и в голове бедно. Я знаю, что Ллойд-Жордж меня поймет. Я знаю, что он будет притворяться, что все, что я написал, есть глупость, или еще хуже, скажет, что все, что я пишу, есть истина и в то же время будет улыбаться злой знакомой улыбкой. Я убежден, что Вильсон загрустит после прочтенного не потому, что я хорошо пишу о нем. Вильсон меня полюбит, ибо он знает мои идеи. Вильсон будет со мною, ибо он чувствует. Клемансо не боится Ллойд-Жорджа и своих зачинщиков, а поэтому будет со мною.

Ллойд-жорджцы умрут скоро, ибо их затеи будут налицо. Я люблю помощь, а поэтому пойду к Клемансо, сказав ему, что у меня нет револьвера. Я знаю, что Клемансо меня возьмет за руку и скажет: «Слушайте меня. Я не хочу умирать, но если вы меня хотите убить, убейте». Я знаю, что Клемансо растрогает убийцу. Убийцы не англичане. Убийцы французы. Ллойд-Жордж знает, кого надо подослать. Ллойд-жорджцы любят убивать. Ллойд-жорджцы убийцы. Я знаю все, не будучи на месте преступления. Я понимаю Каю, которого засадили нарочно, чтобы Клемансо мог выйти в министры. Каю человек не хороший, ибо хотел обмануть Францию. Франция его не поймала, потому что не было улик. Ллойд-Жордж не хочет, чтобы убивали Каю, ибо он его защитил. Ллойд-жорджцы хотят иметь во Франции человека, который сидел в тюрьме. Я хочу писать правду, а поэтому вру. Я не боюсь печати, ибо печать уже много скверного говорила про меня. Я не умею хорошо писать, а поэтому не могу сказать ловчее. Я пишу так, как придется. Я не притворяюсь. Я пишу правду, ибо хочу, чтобы все знали. Я знаю, что все скажут, что Нижинский сошел с ума, ибо пишет вещи, не видя. Я вижу все. Я знаю все. Я читал полемику Ллойд-Жорджа с Вильсоном. Я знаю, что многие скажут, что Нижинский не умеет читать по-французски. Я умею читать по-французски. Моя жена мне переводит английские журналы. Я люблю читать журналы. Моя жена читает и мне переводит речи очень важные. Я знаю речи Вильсона в Англии. Я знаю, что Вильсон не хотел ехать в Англию, думая, что его не поймут. Я знаю, что Вильсон был в Англии и говорил хорошо. Вильсон произвел большое впечатление на англиканцев.

Англиканцами называются ремесленники. Ремесленники полюбили Вильсона. Вильсон хочет говорить с ремесленниками как с одинаковыми людьми. Вильсон говорил правду. Вильсон не притворялся. Ллойд-Жордж заглаживает то, что Вильсон ему напортил своими речами. Вильсон знает, что такое Ллойд-Жордж. Ллойд-жорджцы есть те французы, которые сослали Дрейфуса, а Золя его освободил, но за то Золя задушили газами. Я спросил жену, что верно ли, что Золя задушили газами. На мой вопрос жена мне ответила, что Золя не задушили. Я промолчал, но я чувствую, что его задушили, а поэтому чувствую, что меня задушат. Я есть Золя. Я есть любовь. Золя говорил правду, и я говорю правду. Я буду всегда говорить правду. Моя жена вздыхает, ибо она думает, что я пишу о политике. Моя жена чувствует, что я пишу на французов. Я знаю мою ошибку, но я не хочу ее исправлять. Моя жена хочет смотреть, но я ей не даю, ибо я закрываю рукой мое письмо. Моя жена продолжает плакать в душе. Я не боюсь плача жены. Я люблю ее, но я не могу бросить моего письма. То, что я пишу, слишком важно, чтобы я прислушивался к плачам моей жены. Моя жена боится, что я пишу вещи непозволительные. Она плачет со слезами внаружу. Я