ничего не писал. Теперь я уже живу почти полтора года, а о нем ничего не знаю. Стравинский человек сухой. Я человек с душой. Я не люблю комплименты, а поэтому не хочу отвечать, когда меня спрашивают, «эгоист ли я или нет». Я испугался кашля жены, ибо она подумала, что я ее не люблю, потому что я ей не ответил на ее вопрос. Я не могу писать, ибо мое сиденье твердое. Я люблю сидеть на твердом кресле.

Жена получила телеграмму. Я не знаю, что жена думает. Она…

Она не понимает меня. Она любит меня. Моя Ромушка любит меня, но она меня не понимает. Она думает, что все, что я говорю, плохо. Она меня критикует. Доктор Френкель всегда прав. Я не прав. Я не понимаю ее, если Бог не хочет. Бог хочет, чтобы я понимал, а поэтому велит мне писать. Я пишу все, что думаю. Я думаю все, что чувствую. Мои чувства хороши. Я хожу, когда чувствую походку, я говорю, когда чувствую, что говорю. Я не думаю заранее, что буду говорить. Я не хочу обдумывать речи. Мои речи искренни, ибо я не думаю. Всякая моя речь не обдуманная, а поэтому я делаю ошибки. Мне Бог помогает. Я люблю Бога. Он меня любит. Я знаю, что все забыли, что такое Бог. Все думают, что это враки. Ученые говорят, что Бога нет. Я говорю, что Бог есть. Я чувствую его, а не думаю. Я знаю, что матери меня поймут скорее, ибо они чувствуют смерть каждый раз перед родами. Мать знает, что если Бог не будет с нею, то никакой акушер или оператор не спасет ее жизни. Я знаю людей, думающих, что люди живут не от Бога. Я знаю, что люди скажут, что Бога нет, что все, что мы делаем, есть движущие материи. Я знаю людей, у которых мало материи. Я знаю людей больных. Больные больше чувствуют, ибо думают, что умрут скоро. Больные работают над Богом, не зная того. Я работаю над ним, когда я здоров. Я не больной человек. Мне жена верит, что я здоров, и не хочет более докторов. Она мне поверила, ибо увидала вещи, которые простой человек не может выдумать. Я выдумал новый фонтен-плюм и мост – железная дорога по проволоке, которая может уничтожить все пароходы. Я знаю, что все скажут, что я говорю глупости, но я могу доказать ученым в технике, которые меня поймут. Я знаю, что с моей находкой можно уничтожить все железные дороги. Я знаю, что если я уничтожу все железные дороги, то скорость сообщения увеличится в 10 раз, если не больше. Я не умею считать, но у меня говорит чувство. Я знаю способ уничтожения угольных копей. Я не люблю людей, которые заставляют бедных рыть землю. Я не хочу разорять людей. Я выдумал способ получать физическую силу без угля. Я могу доказать ученым мою выдумку, если они у меня спросят. Я знаю, что если уголь уничтожится, то не будет дымов, вредящих людскому здоровью. Я знаю, что такое поезд. Я не люблю поездки в поезде, а поэтому буду ездить на аэроплане. Я знаю, что все боятся аэроплана, ибо он подвержен погоде. Я знаю способ для сообщения, который не подвержен погоде. Я знаю технику, но я не могу сказать, ибо мои рукописи у жены. Жена хочет денег, а поэтому ей их надо дать. Если мне обещают деньги, то я покажу эти рукописи. Я не Ллойд-Жордж. Я говорю правду. Я люблю людей и хочу им хорошего. Я знаю, что все скажут, что я эгоист и отдал моей жене эти рукописи вместо того, чтобы отдать людям. Я знаю, что меня скорее поймут, если я буду играть человека того же, что и другие, а поэтому я буду понят скорее. Мне осталось мало жить, а поэтому я хочу поскорее исполнить мои задачи. Мои задачи есть задачи Бога. Я не притворство. Я правда. Я знаю, что если я буду говорить всю правду, то меня убьют люди. Я не боюсь одного человека. Я боюсь людей. Мне жалко людей. Я хочу им помочь. Я буду прибегать ко всем уловкам, которые мне Бог укажет, но я знаю, что Бог не хочет ни моей жене страданий, ни людям. Я люблю мою жену, так же как и людей, а поэтому хочу ей того же счастья, что и людям. Люди скажут, что не надо любить одного человека, когда весь народ страдает. Я скажу, что не надо страданий одного человека для счастья людского, ибо я знаю, что Христос пострадал, а его никто не понял. Я знаю людей, которые его поняли, но они маскировали романами и стихами. Толстой и другие писатели писали после своих романов вещи на Бога. Они поняли, что такое Бог, но они боялись жизни. Я не боюсь жизни. Моя жена боится за меня, а поэтому она мне передает страх. Я не боюсь. Я испытал страх смерти в пропасти. Меня никто не хотел убивать. Я шел и упал в пропасть, и меня удержало дерево. Я не знал, что дерево было на дороге. Я был мальчиком, и отец меня хотел научить плавать. Он меня бросил в купальную воду. Я упал и пошел на дно. Я не умел плавать, но я почувствовал, что не имею воздуха, тогда я закрыл рот. Воздуха у меня было мало, но я его хранил, думая, что если Бог захочет, то я спасусь. Я пошел прямо, куда, не знаю. Я шел и шел и вдруг под водой почувствовал свет. Я понял, что там, куда иду, мелко, и пошел быстро. Я дошел до стены. Стена была прямая. Я не видел неба. Я видел над собою воду. Вдруг я почувствовал силу физическую и прыгнул. Когда я прыгнул, то увидел веревку. Я уцепился за веревку и был спасен. Я говорю все, что было со мною. Вы можете спросить мою мать, если она не забыла про эту историю, которая была в Петербурге на Неве в купальной для мужчин. Я видел, как мой отец кувыркался и падал в воду, но я боялся. Я не любил кувырканий. Я боялся. Я был 7- или 6-летним мальчиком и не забыл эту историю, а поэтому произвожу впечатления на мою маленькую очень хорошие, ибо знаю, что ребенок не забывает того, что было с ним. Доктор Френкель мне сказал, чтобы я