трудом не может в рабстве жить!

И встал виллан, чтоб королю на всё глаза открыть.

И запылал Эссекс и Кент от писем долговых,

Открылись тюрьмы и сильней ряды сплотились их…

Средь прочих узников – Джон Болл в Мэйдстоуне сидел.

Святой отец, свидетель Бог – народа счастье зрел.

И выйдя вновь заголосил он проповедь свою:

-Я как пред Богом за людей всей верою стою!!

Любовь, о , Англия моя – направлена в народ,

Что непосильно бремя им уж стало от господ!

Да, спятил я , сидя в тюрьме, но тем сильней Джон Болл!

И бросив Кент, амвон – давно я странствовать ушёл.

Мой храм есть мир, а мой приход – все люди на Земле,

Откройте все свои глаза, и хватит жить во мгле!

Когда вилланом стал виллан – о том не ведал Бог,

А дать рабу своих господ он сам бы , верно б мог!

Скажи , Матильда,– где твой муж? Детишек полон дом,

А ты одна, поля пусты, кто смотрит за скотом?

– Аббат нам запретил молоть, забрал все жернова,

А муж взял вилы и ушёл отстаивать права.

Нам вольность хартией(5) ссудил ещё Оффа – король (6)

Но беспредел де ла Маре к ответу сам привёл.

–Скажи мне , Джоан,– где твой сын, как бросил он тебя?

– Ушёл от сборщиков долгов, от нищеты в отряд.

Теперь отряды все идут на встречу Королю,

А Короля , поверьте , Джон, я всей душой люблю!

Но рядом с ним давно уже предатели сидят:

Архиепископ Сэдберри и Герцог Гентский , гад! (7)

По их законам платим мы чудовищный налог,

Чужая алчность нищету рождает, – видит Бог!

Теперь по выбору вождя на Лондон ждёт поход…

– А кто же выбран? – Тайлер был, по имени Уот.

Настало время перемен – благоволил им Бог:

В дали армада Короля, в пыли чужих дорог!

3. Уот Тайлер.

Толпа гудела и ждала: что скажет им вожак?

Нелёгок путь до короля – без плана здесь ни как!

И много было разных слов, но вождь подвёл итог:

–Над нами будет лишь Король, ну а над всеми – Бог!

Не жди пощады Гентский Джон, не видеть тебе власть (8)

Из всех налогов будет с нас – пятнадцатая часть!

На встрече лично с Королём я буду говорить

И сотрясалася толпа: «Эгей, тому и быть!»

Армада двинулась беря без боя города,-

Открыть ворота их друзьям не стоило труда.

Пылали записи долгов, бордели , приорат..

Неслась анёва к Королю, напоминая ад.

Закрылся Лондон и со стен на зарево взирал…

Элита скрылась в Тауэр, и Ричард весь дрожал.

–Не одолеть нам силой скот! Скот требует собак,

Он буйный только во хмелю, а в трезвости – дурак!

Так держит в замке двор совет, и выжидает час

Молясь , что – «чернь за Короля, ну а Король – за нас!»

Спасенье в том ,– хоть юн Король (четырнадцать лишь лет)

Он чует трон и нашу власть, и за страну ответ!

Ещё в ответе за дела так не дрожала знать,

Но стены Лондона крепки, и оставалось ждать.

Да, стены Лондона крепки, – врагу бы не далось

Взять вплавь течение реки , разбив о стены злость!

Но то – врагам… а весь народ к повстанцам был склонён.

И вот армадой бунтарей был город окружён.

Ещё так не был близок люд к свободе, к Королю;

И сам не ведая себе накидывал петлю.

Слова о братстве и любви имеют разный толк

У тех кто носит грубый лён, и надевает шёлк,

У тех , кто трудится всю жизнь, и тех, кто шлёт на смерть,

Когда ж встречаются враги – берёт порода верх.

Все ждали с ужасом войны, что Лондон так не взять,

Но скрывшись в замке с Королём всё не решалась знать.

Уот не долго вёл совет – посланец прискакал

С призывом: «Лондон вам открыт!», и ахнул тронный зал!

Под скрип решётки и моста победный гул толпы

Казалось, рабства пошатнул кровавые столпы…

И тут читатель, извини – раб – Колизею враг,-

Он знал ли кто кричал «убей», там на верху? – лишь мрак!

А гнев народный бьёт с лихвой, и чаще – на авось,

И вместе с лондонцами зло всем выместить пришлось.

Дом правосудия пылал ( мы знаем чей был суд)

Эгей! – а вот ростовщика за волосы влекут!

Открыты тюрьмы и сожжён был герцога дворец,

Не знал святой Варфоломей, где алчности венец!

(Случилась в гильдии ткачей неконкурентность мер:

Фламендцев выдал «шиболет» на англицкий манер!)

И вот повстанцам донеслось: Король сойдёт до них!

Как не легко ж ему далось толпе явить свой лик.

Наутро замок распахнул железные врата,

И кавалькаду первых лиц узрела беднота.

В парадном блеске мишуры – герольды, флаги , двор

Теснясь друг к другу , Короля вели на разговор.

Но лишь спасенье было в том для Короля теперь-

Отдать обидчиков толпе, не запирая дверь,

Потом народ же обвинить в убийствах первых лиц!

Бесстыдство – подлость королей, обманчивей лисиц.

И встреча их произошла на пустоши Майл Энд.

Казалось , именно такой все ждали Happy End.

Почаще б так держала власть перед людьми ответ –

Тогда б от вил да топоров не нужен был совет!

Казалось , что впервые мир услышит те слова,

Так близок был к свободе раб, как к шее голова!

Но мудрость слов тех велика, где выстрадана боль!

Тебя я славлю , человек, Земли понесший соль.

4. Первая встреча

А пустошь заняли ряды бесстрашных бунтарей,

Дубины, вилы топоры и кто кого рваней.

Вот лик явил им суверен – сто тысяч пало с ног,

Глася: «Да здравствует Король и преданный народ!»

Ни кто не смел бы сделать здесь неосторожный шаг,

И гнёт нависшей тишины нарушил сам вожак:

– Король! Я буду говорить от имени людей

Чьи топоры пробили путь к свободе без судей,

К свободе жизни, я ж простой был кровельщик Уот,

Кто выбран первым среди них отыскивая брод.

Мы жили как кроты в норах бесправны и слепы,

И каждый, кто трудился сам, был в крайности нужды.

Взгляни: народ – страны остов, он платит дань трудом,

Но от кандал, как от беды страдает весь наш дом!

Сейчас дай право им решить – кто предал в них тебя,

Свершить свой суд! Тебе ж , Король, все преданность трубят!