- Ой, Вася что ли? - спросила женщина ему вдогонку.

- Нет, Петя, - ответил он и заспешил дальше.

- Ты Вася! Как в детстве шутником был, так им и остался.

Васильев продолжил подъём, при этом он старался ступать как можно тише. Ходить не слышно отставной майор умел хорошо. Этому его ещё в военном училище обучали. А потом пришла и реальная практика участия в боевых действиях.

Умение ходить не слышно - обещало жизнь. Тогда как неумение - могло привести к гибели от пули или, что ещё хуже, к плену, куда более мучительному, чем смерть.

Конечно, слух у пожилой женщины скорее всего был ненамного лучше зрения, но полагаться на это, скорее всего, то же самое, что воевать, надеясь на знаменитое, русское авось. Отставной майор спецназа военной разведки так действовать не умел. Подобным методам работы его просто не обучали, но часто и настоятельно предупреждали об их недопустимости. Поэтому на свои шаги он обратил особое внимание, хотя в реальности и до этого передвигался не слышно, как привык.

На пятом этаже и в самом деле располагалась прямая, вертикальная, металлическая лестница под деревянным люком, оббитым кровельным железом. Но замка на нем не было, его заменял обыкновенный болт с гайкой. Резьба слегка заржавела, но все же поддалась усилиям тренированных пальцев. Васильеву удалось отвинтить гайку без проблем. Не пришлось спускаться в машину за плоскогубцами или за гаечными ключами.

Стараясь не скрипеть петлями, Сергей Тимофеевич поднял люк, положил болт с гайкой в карман. Выбрался на крышу, осмотрелся и прошёл к нужному месту над третьим подъездом. Оттуда ему была видна только дальняя часть забора.

Он обязательно должен был подобраться к краю крыши, где виднелась верхняя часть пожарной лестницы с решетчатой площадкой между закруглёнными перилами, чтобы вести оттуда наблюдение. К этому краю Сергей Тимофеевич пробирался ползком, делать это он тоже умел отлично, хотя сейчас на коленях и локтях у него не было пластиковых наколенников и налокотников - непременных атрибутов современной боевой экипировки.

Он быстро выбрался на место, подходящее для наблюдения и стал пристраивать к глазам бинокль. В этот момент Васильев услышал за спиной сначала знакомый скрип петель, а потом и быстрые шаги. Он положил бинокль перед собой, сунул руку под мышку и опустил предохранитель в пистолете.

- Не зря мне полковник говорил, что ты прийти должен. А ну вставай! - раздался незнакомый мужской голос.

Рука, согнутая в локте, сжимала рукоятку пистолета, предохранитель был уже в гижнем положении, стрелять можно было сразу. Но Васильев хотел сначала узнать - что за полковник предупреждал этого субъекта о его появлении. Он имел дело с двумя полковниками, каждого из которых мог подозревать. Но рядом с ними могли быть и иные полковники, ввязавшиеся в эту игру.

Сергей Тимофеевич слегка повернул голову и увидел двуствольное охотничье ружье, направленное ему в спину. Положение было сложным. Произвести выстрел Васильев мог, но попасть из этого положения в зону мгновенного смертельного ранения было трудно. При стрельбе снизу пуля могла угодить в глаз и выйти через темечко, не задев важные участки мозга. Это дало бы возможность противнику произвести свой выстрел, не исключено, что из двух стволов сразу.

Получить сдвоенный заряд дроби или даже картечи Васильеву не очень хотелось, вернее не хотелось совсем, он с удовольствием отказался бы даже от одинарного заряда. Поэтому отставной майор решил потянуть время, дождаться подходящей ситуации. Сергей Тимофеевич по собственному опыту знал, что такие моменты подворачиваются достаточно часто, нужно только тщательно ловить их.

Человек этот возрастом разве что слегка уступал Васильеву. Он был в майке - так торопился на крышу, что не успел, видимо, даже рубашку набросить на плечи. Сергею Тимофеевичу сразу вспомнился тип на четвёртом этаже, который в окно наблюдал за его приходом - тот тоже был, кажется, в майке. Должно быть, это он и есть. С одной стороны налицо была небрежность отставного майора. С другой - не будешь же врываться в каждую квартиру откуда за тобой наблюдают из окна.

Возможно Васильеву стоило раньше среагировать на скрип петель люка, но тогда на крыше произошла бы перестрелка. Она наверняка привлекла бы внимание людей, находящихся в соседнем дворе, что существенно усложнило бы дальнейшее выполнение задачи. Лучше было бы обойтись без стрельбы.

- А ты уверен друг, что не ошибся адресом? – миролюбиво, но холодно спросил отставной майор спецназа военной разведки.

- Уверен! И не дёргайся! А то пристрелю без сомнений. Я тридцать семь лет в вытрезвителе отработал. От меня ещё никто не уходил - ни пьяный, ни трезвый. Живым или мёртвым - я тебя полковнику сдам.

Сергей Тимофеевич спокойно сидел на плоской крыше, опёршись двумя руками за спиной о сыроватый по весне рубероид. Он отчётливо уловил запах спиртного, исходящие от противника.

Сначала, говоря честно, в душе Васильева боролись противоположные, мешающие одно другому, чувства. Желанию отделаться от этого человека противопоставлялась жалость к простому горожанину, нечаянно влипшему в неприятную и опасную историю. Однако, после слов о длительной службе в вытрезвителе, она ушла на задний план и почти не мешала отставному майору думать о том - как выкрутиться из этой ситуации.

Ментов из вытрезвителя все прочие стражи порядка полиции недолюбливали и даже презирали, всегда относились к ним свысока. Решение Васильеву виделось одно, причём стандартное. Для начала ему требовалось заговорить этого человека, вывести его из состояния хозяина положения или же наоборот - обострить таковое. И то, и другое, согласно теории, действовало одинаково и вело к ошибкам в поведении противника.

- А мне думается, что ты спьяну не того человека и даже не туда сдашь.

- Не лепи горбатого, - сказал человек в майке, показывая знание блатного жаргона.

Но, скорее всего, оно было поверхностным. Этот тип освоил лишь несколько слов, проникших в обычную речь. Изучить феню по настоящему бывшему менту было не дано. Если бы он после своей службы угодил на зону, то уже никогда не покинул бы её живым.

Человек с ружьём вытащил из кармана широченных брюк листок, сложенный вчетверо, развернул его и стал всматриваться то в эту бумажку, то в лицо отставному майору. Ружье он по-прежнему держал перед собой, но теперь уже одной рукой, впрочем, пальцы из под спусковой скобы не вытаскивал. Сильная кисть позволяла стволу не шевелится.

- Точно, ты и есть!

Сергей Тимофеевич понял, что рассматривал на листке бывший сотрудник вытрезвителя. Это был тот портрет Садовника на яхте, который ввёл в заблуждение компанию Говоруна. Этого полупьяного и туповатого субъекта убедить в обратном было скорее всего невозможно никакими методами, кроме единственного – силового.

Недавний мент тем временем вытащил из кармана телефон, набрал номер и заявил: