Огромный поток сообщений шёл не только из штаб-квартиры Цезаря в Италию, но и в обратном направлении. Цицерон предупреждал Аттика, что необходимо соблюдать осторожность даже в частной переписке, так как нет никаких гарантий, что содержание письма не станет известным Цезарю. Его люди в Риме контролировали этот поток интеллектуальной информации, подбирая кандидатов для выполнения заданий Цезаря. Руководили этой работой Бальб и его неутомимый коллега Оппий, принадлежавший к влиятельному семейству всадников и преуспевающих финансистов. Он также был известен тем, что в свободное от работы на Цезаря время писал биографии известных современников.

Цицерон тем временем принимал лестные знаки внимания от Цезаря и его приближенных. В течение всего пяти недель насыщенного событиями 54 года до н. э. он получил от Цезаря не менее трёх сообщений. Всё это помогало удерживать оратора в жёстких рамках. Он был всё ещё связан своими обязательствами по отношению к триумвирам, что подтверждал в своих письмах. Кроме того, Цицерон надеялся (как выяснилось впоследствии, напрасно), что такая лояльность поможет стать консулом его брату, служившему теперь у Цезаря. Поэтому Цицерон выступил в суде в защиту Ватиния и Габиния, на которых он так яростно нападал двумя годами ранее. И Цезарь щедро отблагодарил его за содействие. Он предоставил Цицерону значительную денежную сумму и назначил его на прибыльную должность — Цицерон стал одним из руководителей строительства нового форума Юлия, который Оппий планировал возвести около старого Римского форума. Земля, предназначенная для нового комплекса, стоила очень дорого, а при движении таких больших сумм кое-что всегда оставалось и для руководства.

И всё же, каким бы дружественным ни было обращение Цезаря с Цицероном — у Помпея оратор никогда не встречал подобного отношения, — Цицерон всегда чувствовал себя неловко во всём, что касалось политики Цезаря. Цезарь мог делать вид, что причиной изгнания оратора были ошибки консерваторов, тем не менее Цицерон вёл себя уклончиво и сдержанно и делал отчаянные попытки сохранить последние остатки своей личной независимости. Для культурного обмена между Цицероном и Цезарем никогда не существовало никаких препятствий. Цезарь был не только оратором, способным достойно соперничать с Цицероном, они имели много общего на литературном поприще. Какой другой политик и военачальник, чья жизнь была так же насыщена событиями, как жизнь Цезаря, мог написать объёмистый трактат по латинской грамматике в разгар Галльской войны, пересекая Альпы в тряской повозке?

Эта работа, отрывки из которой сохранились до наших дней, была посвящена Цицерону. Цезарь и Цицерон могли прийти к согласию по многим вопросам, касающимся ораторского искусства и литературы. К примеру, Цицерон понимал, почему Цезарь так настойчиво избегает редких и отживших слов. Они могли цивилизованно обсуждать разногласия между историческими школами, к которым принадлежали, и контрасты между стилистическими идеалами Цезаря, приверженца простоты и ясности изложения материала, и стилем Цицерона, отличавшимся резонансной дикцией и более обтекаемой манерой подачи материала. Возможно, и другие поэтические произведения Цезаря, отрывки из которых также дошли до наших дней, включая литературный критический анализ другого пуриста, талантливого поэта Теренция, также являлись частью его эпистолярных дискуссий с Цицероном. Цицерон, в свою очередь, послал Цезарю поэму, восхваляющую его собственную деятельность на должности консула. Впоследствии он с некоторой нервозностью пытался выяснить у брата, который служил у Цезаря, «...что подразумевал великий человек, когда, расхвалив первую часть, он затем отмечает, что вторая часть значительно выиграет после дальнейшей доработки? Он имел в виду предмет изложения или стиль?». Вероятно, взаимоотношения этих двоих на литературном поприще были действительно простыми и приятными для обоих, если Цезарю удавалось избегать резкостей, когда он разбирал стихи Цицерона. Очевидно, ему это удавалось: Цицерон писал брату, что, каким бы ни был ответ, он не станет ценить свою поэму меньше.

Тем временем Цезарь уже не мог считать ситуацию в Риме такой же безоблачной, как раньше. Без сомнения, он и Помпей поддерживали постоянную связь через приближенного Помпея Луция Бибуллия Руфа, однако влияние Помпея в Италии становилось слишком сильным, а это не способствовало росту доверия среди его конкурентов. Он должным образом отклонил предложение стать диктатором. Однако, получив официальное назначение в Испанию, Помпей остался в окрестностях столицы под предлогом того, что отсюда ему удобнее организовывать поставки зерна в Рим. Помпей старался держаться подальше от столичных дел, если не считать его рассчитанного на завоевание популярности жеста, — он открыл новый театр, где на первом же представлении зрителей развлекали борьбой слонов и охотой на львов, причём 500 львов было убито. Но такое поведение само по себе вредило Помпею. Создавалось впечатление, что он преднамеренно допускал анархию и способствовал расшатыванию устоев Республики, чтобы в критический момент его призвали навести порядок.

Лето 54 года до н. э. было настолько жарким, что Катон появился в суде без туники, только в накинутой тоге и набедренной повязке, уверяя окружающих, что именно так и одевались римляне в древности. Но даже этот комический эпизод не разрядил зловещую атмосферу. Цицерон записал в отчаянии, что конституция, сенат и суды превратились просто в жалкий балаган. В августе при родах умерла Юлия, дочь Цезаря и жена Помпея. За год или два до описываемых событий у неё случился выкидыш. Это произошло после того, как слуга показал ей обрызганный кровью плащ мужа, не объяснив, что Помпей жив и невредим. Вторая попытка родить стоила Юлии жизни. Её младенец умер несколько дней спустя. Помпей намеревался похоронить жену в своём имении, но огромные толпы народа, собравшиеся на погребальную церемонию, воспрепятствовали этому. Они на руках отнесли тело Юлии на Марсово поле, где торжественно предали огню. Так народ Рима отдал дань великим победам её отца в дальних странах. Возможно, римляне смутно догадывались, что смерть Юлии была национальным бедствием, поскольку она являлась неоценимой и уникальной посредницей между этими двумя властителями.

Первые несколько месяцев нового года Цезарь посвятил делам не только в Цизальпинской Галлии, но и в Иллирии, где ему пришлось отразить набег племён с юго-востока. Тем временем полным ходом шло строительство судов для второй экспедиции в Британию. Лишь в конце весны Цезарь смог пересечь Альпы и двинуться на север, но тогда ему пришлось во главе четырёх легионов выступить против мощного белгского племени тревиров (Триер). Они избегали союза с Цезарем, а он никак не мог проигнорировать такое поведение, поскольку у тревиров была самая мощная в Галлии конница. Вождь племени Индутиомар был настроен враждебно по отношению к Цезарю, но его действия сковывал соперник. Индутиомару пришлось покориться, прислать 300 заложников и отказаться от главенства в племени. Затем экспедиция была отложена из-за инцидента с Думнориксом, лидером националистического движения среди эдуев. Думнорикс отказался сотрудничать с Цезарем, когда тот потребовал, чтобы вожди галльских племён сопровождали римлян в экспедиции в Британию. Он пробовал бежать, но был схвачен римской конницей и погиб с криком «Я — свободный гражданин свободной страны!». Это был первый случай открытого неповиновения Цезарю со стороны вождя племени, считавшегося союзником римлян.