Восстание ширилось. Лагерь Лабиена около Седана был окружён тревирами. Их вождь Индутиомар не смирился с властью римлян и вдохновил на восстание Амбиорикса. Индутиомар погиб, настигнутый галльской кавалерией Лабиена, но теперь стало очевидным, что «замирённой» Галлии более не существует. Цезарь мог полагаться только на эдуев и ремов. Поэтому зимой 54/53 года до н. э. он не стал, как обычно, переходить Альпы, а вместо этого остался в окрестностях Амьена и набрал два новых легиона в Цизальпинской Галлии. Помпей передал ему ещё один легион, который завербовал, но ещё не успел призвать.

После поражения Цезарь отпустил длинные волосы и бороду и объявил, что не будет ни стричься, ни бриться до тех пор, пока не свершится месть. Это заявление предназначалось для галлов, которые собрались на очередной ежегодный съезд. Вожди многих племён из северных и центральных районов на этот раз не явились. Цезарь перенёс свою штаб-квартиру и место проведения съезда вождей в Лютецию (Париж), чтобы быть ближе к опасным регионам. Благодаря этому карнуты и сеноны (сены) быстро покорились Риму. Тревиры, лишившиеся своего вождя, были разбиты Лабиеном. Цезарь вновь перешёл через Рейн и подробно описал этот переход в «Комментариях», противопоставив свои подвиги достижениям Помпея на Востоке. Первым делом он изолировал эбуронов, а затем начал методично добивать их, предоставив такую же возможность их ближайшим соседям. Цезарь объяснил свои действия желанием уберечь римских легионеров от опасностей, которыми чреваты военные действия на покрытых лесом территориях[21].

Главной своей цели, однако, Цезарь не достиг. Амбиориксу удалось спастись. Вслед за ним были посланы конные отряды, которые прочесали всю страну, но он сам и четверо его верных соратников ушли от преследования. Тем не менее Цезарь считал необходимым устрашить его земляков. Нужна была жертва, и, поскольку Амбиорикс был вне пределов досягаемости, страшный жребий пал на Аккона, вождя сенонов, которые также присоединились к восстанию. Когда в 53 году до н. э. вожди галльских племён собрались для встречи с Цезарем в Реймсе (Дурокорторуме), столице ремов, им пришлось стать свидетелями жестокой казни Аккона. Это была казнь по древним римским традициям: сначала с вождя сорвали одежду, привязали его за голову к рогатине, затем избили до смерти розгами и отрубили голову. Войска римлян были построены, и легионеры наблюдали за казнью с чувством удовлетворения, несмотря на то что главному противнику удалось скрыться. Но галльские вожди, вынужденно присутствовавшие на этой жуткой церемонии, были даже не напуганы, а глубоко подавлены.

Дело было сделано, и Цезарь, как обычно с наступлением зимы, перешёл через Альпы и с удвоенным вниманием занялся интригами в Риме. Огромные богатства, награбленные им в Галлии, давали возможность подкупать римских чиновников и кандидатов на важные должности. Цезарь компенсировал их расходы и, как говорили, делал дорогие подарки их жёнам. Как ни странно, одним из объектов внимания Цезаря при подготовке консульских выборов 53 года до н. э. оказался Меммий. За пять лет до выборов Меммий вместе с Агенобарбом рьяно критиковал Цезаря, у которого закончился срок консульских полномочий. Теперь же Цезарь щедро снабжал Меммия деньгами. Цезарь и консерваторы, конкурируя друг с другом, раздавали взятки с таким размахом, что процентная ставка внезапно выросла с четырёх до восьми процентов. Помпей открыто признал, что сложившаяся ситуация его ужаснула, и призвал Меммия к ответу. На заседании сената Меммий был вынужден признать существование сговора между ним, вторым кандидатом, и консулами, чьи полномочия заканчивались в текущем году. Одним из этих двух консулов был небезызвестный враг Цезаря, Агенобарб, который, как выяснилось, прямо или косвенно получал от него огромные суммы.

Против всех четверых были выдвинуты судебные обвинения, и выборы не состоялись.

В том же 53 году до н. э. существовавшее равновесие сил было нарушено. 60-летний и почти оглохший Красс выступил из Сирии и отправился на покорение Парфянского царства. Ему не давали покоя лавры великих полководцев, которых добились Помпей и Цезарь. Кроме того, он надеялся добраться до вавилонского золота и шелка. Парфянское царство подчинило себе Ирак и Персию, но его попытки выйти к берегам Средиземного моря были пресечены успешными военными действиями Помпея. Красс стремительно, без объявления войны вторгся в Месопотамию и получил сокрушительный отпор. Вот уже полтора века римская армия не видела такого поражения. Парфянские воины применили новую, эффективную тактику массированного обстрела противника. На верблюдах подвозили огромное количество стрел, лучники выпускали стрелы непрерывно и по двойной траектории. При таком обстреле щиты римлян были бесполезны. Красс не смог противостоять парфянам. Его младший сын Публий, которого Цезарь прислал из Галлии на помощь отцу, и 44 тысячи римских солдат героически пали на поле боя[22]. Со смертью Юлии, дочери Цезаря и жены Помпея, исчезло главное связующее звено между этими двумя лидерами. Но до сих пор от прямых столкновений их удерживал Красс. Недаром его сравнивали с Коринфским перешейком, который разделял два великих моря и препятствовал волнам одного накатить на воды другого. Но теперь Красса не было, и уже никто не мог удержать Цезаря и Помпея от схватки.

В столице продолжались беспорядки, и всё больше римлян приходило к выводу о необходимости диктатуры. На роль диктатора, по их мнению, наилучшим образом подходил Помпей. Он был особенно удобен для врагов Цезаря, опасавшихся его претензий на роль диктатора по возвращении из Галлии, которое неминуемо приближалось. Даже Цицерон в своём трактате «О Республике», который он писал как раз в то тревожное время, указывал на необходимость какой-то формы единоличного правления как средства для восстановления попранной конституции Римского государства.

Наступил 52 год до н. э., но выборы консулов опять не состоялись. Кульминацией стало столкновение Милона, ставленника правых, и Клодия, в результате которого Клодий был убит[23].

Для прекращения беспорядков сенат предоставил Помпею экстраординарные полномочия, куда входило и право проводить мобилизацию. Затем его избрали в третий раз консулом, причём единственным. Второго консула не избирали. Власть, которую получил Помпей, правда ограниченная определённым сроком и не диктаторская, была огромна и несравнима с той, которой он обладал в качестве правителя Испании. Он почти уподобился императорам будущего. Предложение о предоставлении Помпею полномочий выдвинул представитель «твёрдолобых» Бибул, и даже Катон, хотя и скрепя сердце, поддержал его.