— Ты уверена в этом?

— Абсолютно. Тиару украшали бриллианты, похожие на снежинки, при этом не было двух одинаковых. А этот камень — большая редкость. Даже невооруженным глазом можно увидеть включение, которое делает его уникальным. Видите? Внутри у него крошечная звездочка.

Минна наблюдала, как Солтер вглядывался в камень.

— Да, вижу. Внутри у него есть что-то похожее на изъян.

— Этот так называемый вами изъян делает камень необычайно дорогим. Если взять лупу, то можно увидеть, как этот рубчик усиливает преломление света в сапфире.

Солтер поднес камень к свету. Сапфир вспыхнул голубым огнем, сверкая, как звезда.

— В тиаре были и другие камни, — продолжила Минна. — Дюжина рубинов и множество бриллиантов.

Солтер пристально посмотрел на нее, затем перевернул черный бархатный мешочек и высыпал на стол дюжину рубинов и бриллианты.

На щеках его заиграли желваки.

— Должно быть, это те самые драгоценные камни, за кражу которых был арестован твой отец.

Минна потрогала кончиком пальца бриллианты, восхищаясь ими, словно это были капельки солнечного света. Она вдохнула полной грудью, словно впервые за последние месяцы она смогла дышать свободно.

— Лорд Прескотт… это он обвинил моего отца в краже. — Она была вынуждена сесть. — Но почему? Какой был смысл его арестовывать?

Солтер пожал плечами:

— Чтобы ваш отец не проговорился. Возможно, Прескотт старался скрыть, что драгоценные камни в тиаре заменены самоцветами.

— Почему?

— Может быть, он хотел сохранить в секрете свой поступок. Может быть, тиара не принадлежала ему, и он не имел права менять в ней что-то. Может быть, он хотел продать драгоценные камни, чтобы покрыть свои долги.

Минна раздраженно махнула рукой, отбросив эти догадки:

— Все это меня не касается. Меня не интересуют причины, по которым он это сделал. Главное — здесь доказательство того, что мой отец невиновен в краже драгоценностей из тиары.

Напряженное выражение лица Солтера немного смягчилось.

— Если это те драгоценные камни, в хищении которых был обвинен твой отец, мы можем обратиться в суд с петицией о его освобождении.

Минна сложила ладони и прижала их ко лбу.

— Слава Богу. — Она еще раз глубоко вздохнула. — Мы можем пойти прямо сейчас?

— Куда?

— К судье.

Выражение лица Солтера снова стало серьезным.

— Боюсь, что не можем.

— Почему?

— Потому что я не знаю, кто убил Прескотта. И если он был убит из-за этих камней, то я не хочу до определенного времени сообщать, что они находятся у меня.

— То есть вы хотите сказать, что мой отец должен оставаться в тюрьме, пока вы не найдете другого преступника?

— Я обязан так поступить, Минни. Это моя работа.

Минна вскочила со стула.

— Будь проклята ваша работа! Мой отец гниет в зараженной паразитами тюрьме на другом конце света. Здесь в моих руках ключ, который позволит снять с него оковы, а вы хотите, чтобы я отдала его ради ваших поисков?

— Минна, успокойся, пожалуйста. Я хочу справедливости для твоего отца не меньше тебя. Однако убийца на свободе, и я должен его поймать, чтобы он не совершил нового преступления.

— Что, если мой отец умрет в тюрьме? Вас это не беспокоит?

— Конечно, беспокоит. Но я должен расследовать это дело, и твое участие в нем необходимо. Пожалуйста, не отказывайся сотрудничать со мной.

Просьба Солтера тронула Минну. Но его задачи были не так важны и неотложны, как ее.

— Вы очень способный полицейский. Я уверена, что вы найдете преступника без чьей-либо помощи, — сказала она, укладывая драгоценные камни назад в мешочек.

— Минни, — начал Солтер, — я не позволю тебе уйти с этими драгоценностями.

— Я знаю, — сказала она, кладя мешочек.

Затем взяла со стола большую тяжелую книгу под названием «История астрономии».

— Я не хочу, но должна это сделать.

С этими словами она со всей силы ударила Солтера книгой по голове.

Удар был настолько силен, что он, лишившись сознания, растянулся поперек стола. Минна схватила мешочек и бросилась в направлении кухни в задней части дома.

Оказавшись во дворе, она вышла на оживленную улицу и побежала к реке. Необходимо добраться до Боу-стрит, где расположено здание Олд-Бейли, прежде чем Солтер определит, куда она направилась. Однако в спешке она забыла свою сумочку в доме и осталась без денег, лишившись, таким образом, возможности нанять кеб. Теперь придется идти туда пешком.

«Идиот. Болван. Осел». Солтер крыл себя последними словами, отправившись в погоню за Минной. Эта женщина застала его врасплох. Будь он проклят за то, что потерял бдительность в своей работе. И будь проклята эта женщина за то, что отвлекла его.

Он явно недооценил ее. Но он не допустит такую ошибку дважды. Шишка на голове ужасно болела, и тряска на спине лошади только усиливала боль.

Солтер направил свою лошадь в конец соседней улицы. Минна не могла пойти назад в заведение, иначе он увидел бы ее. Он сокрушенно покачал головой, отчего ощутил новый приступ боли. Солтер стиснул зубы и повернул лошадь к реке. Вероятно, Минна двинулась прямо к Боу-стрит.

От дома Прескотта полмили до Темзы, а затем она должна пройти еще две мили вдоль реки. Солтер поднял воротник, ощутив порыв холодного ветра. Небеса угрожали пролиться дождем. Пустив лошадь легким галопом, он продвигался по лабиринту узких лондонских улочек и переулков, надеясь увидеть Минну.

Наконец Солтер достиг Теймз-стрит, длинной улицы, пролегавшей вдоль реки. Он посмотрел налево: из-за угрозы дождя немногочисленные прохожие спешили покинуть улицу. Впереди была река.

Он посмотрел направо и увидел фигуру женщины, которая шла, оглядываясь. Солтер прищурился, стараясь различить цвет ее платья. Когда же он пустил лошадь в ее сторону, та бросилась бежать.

Это, несомненно, Минна.

Все его чувства обострились. Он мгновенно ощутил жар во всем теле, как пантера, почуявшая запах газели. Пустив лошадь галопом, он быстро сокращал расстояние до беглянки и вскоре должен был схватить ее.

Однако Минна, увидев его быстрое приближение, в панике бросилась поперек улицы перед приближающейся почтовой каретой. Сердце Солтера замерло.

— Минна!

Если бы кучер не натянул поводья отчаянным рывком, то, несомненно, сбил бы ее. Минне удалось проскочить в сторону набережной.

Слава Богу. Солтер облегченно вздохнул, хотя готов был убить ее за то, что она едва не погибла.