— Человечка, я пришла забрать жену моих сыновей. — И тишина. И вдоль дороги, нет не мертвые, а наги, пока живые.

Пауза затягивалась, я спокойно допивала отвар. Надо поблагодарить Элину, бодрит и очень вкусно. Со стороны гостей послышались возмущенные шепотки.

— Человечка, отвечай госпоже — какой-то слишком услужливый наг рванулся ко мне и попытался схватить за шею.

С какой целью непонятно, но буквально в следующее мгновение он катался по земле, скуля от боли и баюкая руку, которая выглядела так, словно ее ошпарили кипятком.

А вот помнится Дарден, как-то по достойнее вынес боль, когда пытался меня схватить в день знакомства. Но ответить надо было. Я поднялась, сложила руки на груди, внимательно посмотрела на воюющего нага, улыбнулась и поинтересовалась:

— Ещё индивидуумы с лишними частями тела есть? — возмущенный ропот, но никаких телодвижений. Показательно, однако.

— Что ты себе позволяешь, мерзкая дрянь…

— Выслушивать оскорбления не собираюсь. Я вас не звала. Девушка, выкупленная перед смертью с эшафота, до конца своей жизни моя собственность, даже не до следующего сезона Гроз. Возвращать ее я не собираюсь, ни за деньги, ни по просьбам. Рискнете посягнуть на принадлежащее мне… Ну, вон на того, шустрого, полюбуйтесь. Разговор окончен.

— Ты смеешь мне отказывать, да я велю отходить тебя хлыстом…

— Велела уже одна такая сегодня. И как? Уже пришла в себя или все ещё визжит в бреду? — Да, именно это удивило жрецов.

Нагиня же ничего не сделала, почему же так должна страдать бедняжка!

А вот стоящая передо мной задумалась. Получать отказы и видеть, что она и ее хотелки ничего не значат, она не привыкла.

Но эта явно была старше, а потому взяла себя в руки. И даже попыталась со мной говорить не в приказном порядке.

— Мой клан богат и мы даже вернём потраченные на покупку Миалии средства.

Какая прелесть! Они ДАЖЕ вернут! Но хоть теперь знаю имя своей покупки.

— Спасибо. Ни к чему. Миа останется со мной. Сделка обратной силы не имеет.

— К чему тебе она? — нагиня в недоумении развела руками. — Она ничего не может. Не услужить, не доставить удовольствие своей госпоже. Да ещё и своенравная. Когда ко мне пришли подруги, и я велела ей раздеться, чтобы развлечь нас зрелищем близости, она начала вырываться и даже облила меня горячим маслом из светильника, пытаясь убежать из комнаты.

У меня потемнело в глазах. Что? Эта тварь совсем ничего не понимает? Это серьёзно вот сейчас мне рассказывают, что вся вина девушки, с которой заживо сдирали кожу в наказание, состояла лишь в том, что она противилась насилию? Это развлечения такие! Отдать, вернуть девочку вот в этот ад? Да ни за что.

Но нагиня видимо меня поняла по-своему.

— Вижу, ты расстроена! Но давай я подарю тебе раба-мужчину? Один у тебя есть, но очень неудачный. Не дрессированный. Бывший воин. Его и в бордель продали, потому что кому он нужен со шрамами? Видишь, я оказываю тебе честь.

— Честь? Стоя передо мной и оскорбляя, глядя мне в глаза? Вы уровняли меня с собой, считая, что мне понятны и приемлемы ваши взгляды, что я опущусь до откровенной подлости ради грязных развлечений? Убирайтесь. Или можете попросить справедливого решения вашей проблемы у богов.

Что-то такое я сказала, что испугало нагиню. Она резко дернулась в сторону и болезненно зашипела.

— Ну так что? Оставляете меня в покое или пойдем в храм?

Хвост нагини извивался кольцами, выдавая нервное состояние своей хозяйки. Но вот почему-то, такая уверенная в своей правоте буквально несколько минут назад, доказывать ее в храме, перед ликом жестоких, но действительно справедливых богов она не захотела.

— Но мои сыновья страдают! Да и если жену им не вернуть, у них не появится детей. А я так надеялась на них. Девочки это продолжение рода, мальчики хороший доход для клана.

Эта странная женщина, видимо решила показать мне за раз все самое худшее, что я могла себе представить.

— Мальчики значит страдают. А Миалия не страдала, ей не было больно? Разве это заботило ваших «мальчиков», может кто-нибудь из них остановил тот ужас, что вы творили? Хотя бы попытался остановить издевательство над девушкой? Так почему вы ожидаете, что кто-то будет переживать из-за страданий этих существ? Они получают, то что заслужили в полной мере. — Так хотелось задеть этих непомерно жестоких змеев, сказать что-то болезненное и обидное. И тут я вспомнила уничижительное словечко Алиены в отношении нагов. — Жалкие аргусы!

Нагиня дернулась так, словно я с размаху влепила ей пощечину. Но направилась в свой паланкин. Вряд ли она успокоилась, видимо будет искать новые способы забрать девушку, раз с наскоку не получилось.

Я отступила немного назад, но наткнулась на стену. Повернувшись назад обнаружила стоящего за моей спиной Дардена. Злой, холодный взгляд в сторону нагов, жесткая усмешка на лице, рука на рукояти двухстороннего топора.

— Давно тут стоишь?

— Да как только всякие лапы протянули.

— Так ты же сам обещал мне плетей.

— Сам я муж, и обещал, не значит, распустил руки, и уж, тем более, что позволил бы кому-либо подобное. Иди к раненной, она уже минут пять, как в себя пришла, Элина с ней рядом.

Я подошла к девушке, которая испуганно смотрела на меня. Испуганно, но с каким-то безумным огнем в глазах.

— Не бойся, мы тебе вреда не причиним. И возвращать тебя никто не собирается. Обещаю.

Девушка принюхалась к воздуху, словно пытаясь уловить ей одной ведомый аромат, несмело улыбнулась и резко выхватила из под рук Элины небольшой нож. С размаху полосонула себя по ладони и ухватилась окровавленной рукой за мою ладонь.

— Клянусь, не предам, не отступлю, не промолчу. — Хрипловатый, сорванный от криков на помосте голос звучал ровно и уверенно. — Моя кровь, моя верность.

— Видно это были последние крохи сил, так как девушка обмякла, и я еле успела ее поддержать. Пока мы с Элиной продолжали бороться за жизнь Миалии, я все-таки спросила у Алиены, кем я все же обозвала нагов.

— А, это пустяки. Полуразумный, говорящий скот. Это понятие вывел еще мой прапрадед, доказывая, что наги не являются разумной расой. Мол, если украсть человека и нага, и поселить в равные условия, то человек будет пытаться сбежать, выкрутиться, хотя бы отомстить обидчику. А наг очень быстро смирится, потому что в предках рабочий скот, и нагам привычны такие условия.

— Какой замечательный и рассудительный дедушка!

— Да, маленькая, у тебя был бы замечательный дедушка.

Интерлюдия.

Две девушки суетились возле костра, то что-то мешая в подвешенном котелке, то что-то вливая в рот несчастным, за чьи жизни сейчас шла борьба. Две темно-русые головки склонялись над ранами, изящные кисти рук, лёгкими и, казалось совсем не весомыми, касаниями, что-то проверяли, прощупывали, затем без конца меняли компрессы и наносили мази.