— Вам повезло, — заметил Дизно. — Макро и Харт, очевидно, до смерти перепугались, когда ваши послания вытеснили с экранов привычные изображения. Они, должно быть, посчитали, что все кончено и надо удирать от гэнков, и исчезли. Полагаю, скрылись в лесах, идиоты. Правда, мы считали их неустойчивыми и поэтому… — Дизно прикусил язык.

— Вы собирались избавиться от них, не правда ли? Так же, как от Ибрагима Азимова — агента, который держал эту кондитерскую и аптечный магазин. Так же, как вы пытались избавиться от меня и Сник.

— Это было необходимо по соображениям безопасности. Вы понимаете это, — держался Дизно.

— Ладно, хватит, — сказал Дункан. — Но с этого дня, если о ком-то складывается мнение, что человек ненадежен, я хочу знать об этом. Я должен быть уверен, что подозреваемый действительно опасен для нас. Есть ведь и другие пути, как обойтись с людьми. Не обязательно убивать.

— Вы слишком мягки.

— Не советую проверять.

— Если рядовые члены организации будут знать, что за предательство их не уничтожат, ничто не остановит от предательства, — заявил Дизно. Лицо его покраснело от негодования.

— Люди не должны знать, что смерть им не грозит. Пусть думают, что она неизбежна. Но на самом деле их можно стоунировать и спрятать.

— Какая разница между этим окаменением и смертью? — ухмыльнулся Дизно. Он и не собирался скрывать насмешку.

— У людей сохраняются шансы, что однажды их найдут и дестоунируют.

— А что, если это случится скоро? И они все расскажут гэнкам?

И в словах Дизно была своя логика, но Дункан не собирался никого убивать — иначе как в целях самозащиты. Чего Дункан конечно же не сказал сдается, Дизно один из тех, от кого хотелось бы избавиться. Дункан не доверял этому человеку. Он не сомневался, что того в свою очередь возмущает самозванство Дункана. Если представится возможность, он непременно разделается с ним.

История революций тесно переплетается с кровопролитной борьбой за власть. Дизно просто повторяет историю, так сказать, являет модель человеческого поведения.

«Откуда у меня эти мысли? — думал Дункан. — Я не помню того, что знал Кэрд да и того, что знали мои персонажа, за исключением одного — моего который сегодня — я. Но иногда неожиданно возникают воспоминания, которых у меня не должно было быть. Просачиваются. Значит, я не полностью отделен от прежних личностей».

Это лицо, его лицо пятилетнего ребенка, проплыло перед ним словно на экране его памяти. И в то же мгновение — так прежде никогда не случалось огромная рука, казалось, влезла в него, схватила внутренности и рванула их вверх. Ощущение было столь явственным и болезненным, что напомнило ему эпизод в сериале о Поле Баньяне [персонаж американского фольклора], который он видел несколько недель назад. Великан-дровосек, встретивший слоновьих размеров медведя, засунул руку в медвежью глотку, захватил его внутренности и вывернул медведя наизнанку.

— Что случилось? — встревожился Дизно.

Дункан выпрямился, с лица исчезло напряжение — одновременно с болью.

— Ничего.

— Ничего! Вы выглядели так, будто кто-то угостил вас неплохим ударом в живот.

— Все в порядке. Ерунда. Что-то вроде спазма. Бывает, когда долго не ешь.

Дизно нахмурился, но ничего не сказал. Возможно, у него и промелькнула мысль, что ему еще доведется воспользоваться этой слабостью Дункана. Возможно? Несомненно! Он ничего не имел бы против его смерти.

Лицо исчезло — на время. Дункан не понимал, что означает его внезапное появление то тут, то там. Не предвестник ли это нового умственного расстройства? Если так — он не намерен тревожиться. Дать навязчивой идее овладеть собою — означает ускорить крушение, если оно действительно назревает. Возникающее вновь лицо — признак незавершенного отделения его сегодняшнего «я» от тех, других. Признак незначительного умственного недуга, легкая неисправность.

А может, эти рассуждения — всего лишь стремление подбодрить себя?

Остаток вечера Дункан не возвращался к этим размышлениям. Он был слишком занят — работал с Дизно и тремя другими его коллегами. В восемь часов вечера он позвонил в квартиру Клойдов. А еще через минуту уже беседовал со Сник, Клойдами и обитателями квартиры — жителями Среды.

Весь Четверг Дункан и Сник много работали, прерываясь лишь на еду, коротко — на физические упражнения и принятие ванны. Дизно выдал им сведения о сорока восьми единомышленниках — руководителях подрывных групп в разных частях мира. Сник заявила, что Дизно, наверно, хватил бы удар, узнай он, сколько тайных средств связи они использовали. Дизно рассказал, как подключиться к ним, но советовал задействовать их лишь в случаях крайней необходимости. Ему было невдомек, что такой момент наступил.

— Откуда вам знать — может, органики следят за вашими собеседниками и в курсе всего? Неверный шаг — и мы все обречены.

Первым делом после получения новой идентификационной карты Дункан направил формулы ФЗС и А-ТИ и разъяснил коллегам их назначение. Некоторым из адресатов было известно о ФЗС, но никому — про А-ТИ.

Дункан известил всех, что он теперь возглавляет организацию и все ее подпольные группы, приказал обеспечить всех членов ФЗС и А-ТИ. Кроме того, все члены организации обязывались любыми доступными безопасными средствами распространять распечатки с формулами среди граждан. Способы — по усмотрению подпольщиков. Таким образом, говорил он, люди сами станут проводниками этой информации, что вызовет немалую тревогу правительства. Сперва не все лично ответили на его обращения, хотя многие сделали это и разговаривали с Дунканом. Лишь кое-кто хранил молчание. Все собеседники были изумлены, узнав, что он — Кэрд, известный под именем Дункана.

Разговор с каждым был недолог. Упрочив свое положение и кратко сообщив о планах, он направил всем длинное письменное послание.

— Почему ты уверен, что они станут действовать? — спросила Сник.

— У меня нет другого способа заставить их выполнять мои приказы. Многие зашевелятся.

Сник охотно участвовала во всех его делах. Но, как и он, она понимала, что рано или поздно кого-то из подпольщиков непременно поймают. Теперь можно врать и под действием ТИ, но сколько есть других методов вытащить из человека правду, пусть незаконных, и уж гэнки-то ими владеют.

Другие обитатели квартиры — граждане Пятницы — не имели к СК никакого отношения. Наконец-то Дункан и Сник провели этот день в стоунерах, чтобы не попадаться им на глаза. Они втиснулись в цилиндры Клойдов — слава Богу, те окаменели, уютно расположившись калачиком.

В Субботу они появились вместе с гражданами этого дня и Клойдами. Донна и Барри не стоунировались: их просто в восторг приводило нарушение дня. Дункан воспользовался их помощью в передаче своих посланий. Лемюэль Зико Шурбер и Сара-Джон Панголин Тан — жители Субботы — ушли на весь день на работу.