Сник первой поднялась по лестнице, зажав в зубах ручку фонаря. Сопровождающий последовал за ней, когда она была уже на последней ступеньке. Он мог, конечно, метнуться к противоположному концу туннеля, но Сник предупредила, что пристрелит его до того, как он достигнет другого ствола.

— Не сомневаюсь, — сказал он. — Но у меня нет причин убегать.

Сник подняла крышку люка и ощупывала лучом фонаря комнату в скале. Здесь не было ни людей, ни каких-либо предметов обстановки. Наконец и Мэсон ступил в помещение, и Сник в его сопровождении проследовала далее по узкому туннелю. Теперь Мэсон шел впереди. Вот он открыл дверь и свет выплеснулся на них.

— О'кей! — воскликнул он. — Это я, Мэсон! Со мною Пантея Сник!

Сник вздрогнула, когда за ее спиной раздался женский голос:

— Теперь ваша очередь не двигаться!

Твердая луковица пистолета уперлась в ее спину.

— Дьявол, — спокойно произнесла Сник и бросила свое оружие и заложила руки за шею.

Сник не видела на стене туннеля никаких примет двери. Но дверь непременно где-то здесь, и женщина вышла из нее прямо за спину Сник. Как хорошо, что она и не пыталась врываться сюда с шумом и стрельбой.

Трое мужчин и женщина появились из-за двери, едва Сник вошла. Теперь Мэсон оказался позади нее, остальные — по бокам; обезоруженную ее провели через туннель в огромную пещеру со сталактитами, свисавшими сверху, и сталагмитами, сглаживавшими неровности пола. Несколько больших ламп тускло освещали помещение. Вся группа прошла еще через несколько пещер и свернула в левую. Тут находились несколько человек — почти все спали в мешках.

Мэсон сказал:

— Вы не очутились бы здесь, вы знаете… извините меня… вполне возможно… не знаю… если бы не Кэрд. Он — единственный, кто оказывал давление на правительство, требуя оправдать вас и восстановить на службе в Департаменте органиков.

— Нет, — громко произнесла Сник, так что Мэсон мог хорошо слышать ее, — я не знала этого.

— Кэрд сообщил Мировому Совету, что обладает неопровержимыми доказательствами грязных делишек некоторых его членов. Он заверил Совет, что сделает факты достоянием гласности, если вас не восстановят на службе.

— Как он проделал это? — спросила Сник. — И каким образом он сумел бы довести все до общественности?

Мэсон уклончиво ответил:

— Один из нашей группы — компьютерный гений.

Сник на всем пути по здешним пещерам не заметила никакой большой машины, необходимой для электронной связи со спутниками. Все, что видела она, можно быстро уложить и унести. Люди здесь, по всей видимости, готовы двинуться прочь в любую минуту.

Теперь они находились в конце туннеля перед дверным проемом, задрапированным плотной шторой. Мэсон велел Сник остановиться, отдернул штору в сторону и вошел в комнату. Сник скользнула взглядом по ярко освещенной комнате с каменными стенами. У Сник перехватило дыхание, когда она заметила на стене большую фотографию. Прямо на нее смотрело ее лицо с фото, вставленного в рамку.

Когда ей сказали, что Кэрд, покинув Денвер, прихватил ее фотографию, Сник задумалась. Ведь Кэрд как Бейкер Но Вили не имел о ней никаких воспоминаний. Но он видел много лент о себе в прошлых своих ипостасях. Она появлялась в некоторых лентах, и он, без сомнения, приобрел ленты, посвященные ей. Зачем?

Сник могла найти лишь единственный вразумительный ответ: будучи в каких-то своих персонах, он пленился ею. И даже лента оживляла это чувство, глубоко засевшее в нем. Он, должно быть, любит по фотографии. И образ с картинки резонировал с подсознательными воспоминаниями.

Нет, Сник не была свойственна романтичность, но ее затронула эта история с фото и в груди почему-то разливалось тепло.

Его личности, думала Сник, походили на разноформенные и многоцветные бусинки на нитке. Нитью служила основная персона — первичная индивидуальность. Нить тянулась — гладкая и неразрывная, всегда одной плотности и структуры — по центру каждой бусинки. Настоящий Кэрд был нитью. Те, другие — Тингл, Дунски, Репп, Ом, Зурван, Ишарашвили, Дункан и нынешний Кэрд — были бусинами.

Нить была также и бунтарем, хотя и ловким хитрецом.

Мэсон показался из-за шторы, бормоча:

— Я никогда не видел его таким.

Он взглянул на Сник.

— Хотя я мог бы предполагать… Входите. Одна.

Не в натуре Сник были колебания, однако она застыла на несколько секунд, прежде чем раздвинуть штору. Глубоко вздохнув, она вошла в комнату. Шторы с легким шуршанием сомкнулись за ней, словно меч, рассекающий воздух.

Кэрд был один в большой комнате с очень низким потолком. У дальней стены бросался в глаза внушительный серебряный цилиндр — вероятно, источник тока. Провода, словно щупальца, тянулись по полу. Настенные экраны светились словами, числами, формулами, работали каналы новостей из Цюриха, Сиднея, Каира, Чикаго, Буэнос-Айреса.

Кэрд, стоя у дисплейного терминала станции, но повернувшись к Сник лицом, улыбался. Он решительно шагнул навстречу ей, вытянув вперед руки. Они сомкнулись, обняв ее. Он поцеловал Сник. Их губы как намагниченные слились на долгие секунды.

Сник не ожидала подобной жаркой встречи, но была рада ей.

— Я слишком ретив, понимаю, — произнес он, выпустив наконец ее из объятий. — Меня что-то обуяло.

— Ты не незнакомец, — сказала Сник. — И даже если ты не помнишь меня во плоти…

— Ты пришла, чтобы остаться? Я верил, ты так или иначе разыщешь меня. Но я не знал, в какой роли ты явишься. Я полагаю…

— Мне известно, что ты полагаешь, — перебила Сник. — Я тоже не была до конца уверена. Тем не менее, да — я пришла, чтобы остаться.