между людьми. Обоюдную связь; и неспроста нам кто-то снится. И мы снимся кому-то неспроста. Во всем есть смысл и значение. Антрополог Леви-Стросс изучал индейских шаманов. И один старый шаман-целитель рассказал, что стал целителем случайно. Сначала он просто притворялся; так он думал. И просто делал то, чему научили, – и не верил в то, что делает. Однажды его позвали к тяжелобольному, умирающему человеку – он пошел; а что делать? Без всякой веры и надежды пошел. И лечил, чувствуя себя самозванцем. А больной индеец выздоровел тут же. И сказал: «Как хорошо, что я тебя нашел! Я тебя видел во сне: и точно знал, что тебе разрешено меня вылечить!» Духовная связь с тем, кто нам предназначен, может проявиться вот так – во сне. Или наяву – шестым чувством мы узнаем того, кто нам нужен. Мы его узнаем сквозь тексты и фотографии; по интонации и взгляду, по запаху, да по чему угодно. И точно знаем – это тот, кто нас вылечит. И будет с нами – он уже давно с нами, это наш человек! И успех лечения тоже зависит от этого узнавания. От снов и ощущений. И любовь приходит именно так. В том мире, куда мы попадаем во сне, или здесь, погрузившись в чувства и образы. Так вернее всего можно узнать своих…

за последнее время рассказала прекрасная женщина – она у меня в друзьях. Она подобрала совершенно глухую собачку и взяла в дом. А вечером поздно она иногда ходит к холодильнику, чтобы нарушить режим и съесть что-нибудь. Котик и другая собачка отлично понимают, куда хозяйка идет. И моментально бегут за ней, чтобы тоже немножко закусить. Это нарушение режима; но вкусно! А глухая собачка не слышит, что все к холодильнику пошли. Она спит и храпит. И ее специально будят, вот. Чтобы она тоже съела кусочек. Вот это я понимаю. Будить глухую собачку ночью, чтобы ей не обидно было. Хотя она ведь не узнает? Но это неважно. Это очень добрая история про то, как будят глухую собачку, когда ночью идут к холодильнику. И тоже дают кусочек…

в тупик, если все встало и вообще не движется, а вы все глубже погружаетесь в зыбучий песок – надо все очистить. Отрезать, выбросить, избавиться от того, что накопилось. Где-то там причина. Надо зайти на почту и в мессенджеры и удалить весь спам, все старые письма, ненужные сообщения. Очистить рабочее место, разобрать бумаги, удалить из телефона все лишнее. Даже контакты ненужные. Список друзей почистить от «мертвых аккаунтов», которыми давно никто не пользуется. И от аккаунтов по-настоящему умерших людей; такое тоже бывает. Нужно, чтобы как после ремонта: стало пусто и звонко от пустоты. Это непросто, как ни странно. Что-то внутри сопротивляется – это вот именно та ненужная связь с прошлым, через которую мы утрачиваем энергию. И сначала ничего не будет происходить. Никаких немедленных результатов. А потом пространство начнет заполняться положительной энергией, свежими образами, новыми полезными контактами. И все освежится и наладится; способ работает. Груз прошлого остается позади, пруд заполняется свежей водой, появляются силы. И можно жить и работать дальше.

иногда нельзя. Нет возможности. Мы в детстве с братцем Алешенькой отдыхали у дедушки на даче. Громко сказано: просто деревенский домик в деревне дедушка купил и починил. Он сам с рудников уральских был родом, прошел войну, работал в Академии наук. И у нас были друзья-ребята, тоже из семей ученых. В деревне многие по примеру дедушки купили домики. И мы с друзьями бегали на рыбалку, за ягодами, плотину на ручье строили, разговаривали, истории рассказывали – приличные городские дети, развитые, остроумные. И к нам прибился тоже Алешенька, племянник станционного сторожа. Его так и звали все – Племянник. Родители его пили и сидели, сидели и пили. Он у дяди жил. Тихий такой мальчик. Молчаливый. Услужливый. Он ужасно был рад, что его не прогоняют – его все прогоняли. И он старался быть полезным – всегда хотел все трудное делать, тяжелое нести; и молчал всегда – чтобы глупость не сказать. Он не знал ни историй, ни анекдотов; шутить не умел. Не знал правил игр. И нигде не бывал, кроме соседней деревни. Он был забитый. Но он так искренне смеялся беззвучно над шутками! Так жадно ждал продолжения рассказа! Так радовался, когда куда-то шли или играли вместе. Он всем давал выиграть. Я понимаю, он боялся, что прогонят… Но мы были его друзья. Мы бы ни за что его не прогнали! Он же был друг! Потом мы выросли и редко стали приезжать. А Племянник погиб – он попал под поезд, так вышло. Такая у него судьба была. И хорошо только одно – что он с нами был. Что у него была дружба. Что его не прогнали, понимаете? И дружили по-честному, как положено. Может, только вот это хорошее у него и было… Иногда нельзя изменить жизнь и судьбу. Но можно облегчить. Хоть что-то хорошее сделать человеку. Конфетой угостить или на пруд позвать. Просто не прогонять, и все…

это тончайшая вещь. Водомерка бежит по воде за счет этой невидимой пленочки; и вода, чуть перелитая через край, удерживается на миг в сосуде – ее держит поверхностное натяжение. Тонкая пленочка, а требует огромных затрат энергии, сложнейших процессов. Так и в отношениях – один вот-вот перейдет границы. Еще чуть-чуть! Еще одно слово, комментарий, взгляд, поступок… Второй терпит. Не обращает внимания вроде бы. Сглаживает, уравновешивает, отшучивается, переводит разговор на другое. В семье, в дружбе, в любви, на работе такое бывает… И с виду все ровно и гладко. Водомерка бежит по воде. Вода не проливается из сосуда. До поры до времени это. Потому что затраты энергии огромны. И последняя капля – а она непременно будет – вызовет катастрофу. Придет конец гладкости поверхностного натяжения. И вода поглотит все; утонут отношения, любовь, дружба… Тот, кто терпел и удерживал, больше не сможет терпеть. Пленка лопнет. Она очень непрочная. И надо уметь вовремя остановиться; прекратить испытывать прочность отношений. Или решить – а стоит ли нести такие затраты энергии ради другого? Того, кто не ценит и не понимает, как трудно помогать другим ходить по воде…

Он добился успеха, а ты – нет! Посмотри на нас, на своих родителей, – мы всего достигли сами, а ты не можешь! Твоя жена получила повышение и больше тебя зарабатывает – соревнуйся! Быстрее, выше, сильнее! И твой друг построил дом, а ты и не начинал! Давай тоже!»… Это понятно. Надо разбудить дух соревнования в человеке. Помахать перед носом успехами других. «Догнать и перегнать!» – был такой девиз. Но где конкуренция и соперничество – там нет любви. Теперь это не брат, не друг, не родители, не жена – это соперники в соревновании. И возникает зависть – она всегда начинается со сравнения. А радость от успехов близкого человека сменяется огорчением – он снова нас перегнал! Нет лучшего средства, чтобы возбудить распри и зависть между близкими, чем приводить одного в пример другому. Соревноваться все же надо с чужими; соперничать с посторонними. Где конкуренция – там нет любви. И нет радости за успехи близкого – теперь это просто соперник…

совершенно женщину не показывает. Все в быту примерно одинаковы: все ссорятся. Иногда пилят мужа. С его родственниками имеют натянутые отношения. Любят наряды и подарки; обижаются, плачут, ревнуют, про деньги говорят… Мужчина может засомневаться иногда – а правильно ли он женщину выбрал? Может, это не то, что нужно. Может, есть лучше на свете женщины? Я уверена, что жены и невесты декабристов тоже были не ангелами. И с декабристами ссорились по мелочам. Характер показывали. И спрашивали про деньги. Золотую браслетку требовали к именинам… А потом поехали на каторгу с любимыми мужчинами; а как иначе? Все потеряли, жили в чудовищных условиях, но поехали. Хотя сам царь отговаривал. Или немки до прихода к власти нацистов тоже пилили еврейских мужей. Или даже истерики закатывали иногда. Ревновали к свекрови и родственников не очень любили… А потом, когда их мужей забрали и хотели везти в лагерь смерти, пришли и обступили здание полиции. Или гестапо – как у них там это называлось. И молча стояли несколько суток. Не давали вывезти. В них целились, им приказывали уйти – они не уходили. И спасли своих мужей; фашисты побоялись стрелять в чистокровных ариек. Хотя горячо убеждали этих мужей бросить: мол, найдете новых! Или в блокаду жены отдавали мужьям кусочки от своего пайка. Крошечки. И везли обессилевших мужчин на саночках – живых и мертвых. Ведь мертвых надо было по-человечески похоронить; на себе довезти до кладбища… Женщина, если любит, понесет на себе, как в Средние века, – когда город захватили, король-победитель разрешил женщинам уйти и взять с собой самое дорогое. Сколько смогут унести. И женщины вынесли своих мужей, которые после осады сами идти не могли… Но разгадать, какая на самом деле женщина, совершенно невозможно. В быту нас не увидеть по-настоящему. Быт словно мутное стекло – плохо видно душу и любовь. Но каким-то чудом они нас видят. Мужчины иногда видят сердцем. И выбирают сердцем. И мы будем с ними, пока это сердце бьется. А может быть, и потом…