— Что… Что случилось?! — Жена вылетела из спальни, распахнув дверь так резко, что та грохнулась о косяк. — Что с то…

В этот момент она, глянув на экран компьютера и обнаружив, чем именно он заполнен, слабо ойкнула и перевела взгляд на лицо своего супруга, круто развернувшегося к ней на стуле. Надо признать, здесь было на что посмотреть: такой растерянности на физиономии своего Шурика Ирина не видела уже много лет. Возможно, с тех пор как он, удивляясь безмерно себе самому, делал ей предложение…

— Т-ты это видела?! — Теперь его взгляд, обличающе направленный на жену, напомнил ей об инквизиции. — Нинка что же, все-таки бросила спецшколу и поступила… Поступила черт знает куда?! И все это — за моей спиной?!

— Не ори… — тихо выдохнула Ирина Генриховна. И поскольку никакой надежды на то, что он последует ее совету, не питала, тут же, гораздо громче и весьма поспешно, сказала правду: — Это не Нина, это я!..

Во время немедленно воцарившейся вслед за ее словами паузы Ирина Генриховна, подчеркнуто спокойно подобрав подол ночной сорочки — подлинного произведения искусства прибалтийских мастеров, — прошла мимо мужа и, пододвинув поближе к нему мягкое полукресло, присела рядом.

Пауза явно затягивалась, а прищуренные глаза супруга, разглядеть выражения которых теперь было невозможно, наблюдали за каждым ее движением, и Ирина Генриховна поняла, что тот самый серьезный разговор, который она все время откладывала, все-таки состоится именно сегодня… Впрочем, она давно была к этому готова. И поскольку ее муж продолжал непонятно смотреть и непонятно молчать, Ирина в конце концов заговорила.

— Попробуй меня не перебивать, что бы ты ни услышал, — вздохнула она, зная темперамент своего Шурика. — Договорились? Ну и славно… Я, Шуринька, просто-напросто решила поменять профессию и, собственно говоря, практически это уже сделала…

Турецкий издал какой-то неопределенно-вопросительный звук, но Ирина сердито мотнула головой и продолжила говорить с каждой фразой все горячее и горячее:

— Просила же помолчать! Ты, дорогой, вообще-то отдаешь себе отчет в том, что происходит с нами в последние годы? Молчи, говорю, это риторический вопрос, поскольку ответ на него существует один: нет! Ты… Ты, в отличие от меня, об этом просто не думаешь и потому не замечаешь, что семьи у нас с тобой фактически давно уже нет!..

— Ирка… — Он все-таки не выдержал, но она вновь не дала ему продолжить.

— Нет, Шура, и не спорь… У тебя, холостяка, есть любимая работа и где-то, на задах сознания, мысль о наличии Нинки и ее матери — я имею в виду нас с Нинкой, — видишь которых в основном в состоянии глубокого полуночного сна… Есть у тебя и что-то вроде чувства долга: жену и дочку необходимо содержать — ты это делаешь… Но семья в эти и еще несколько аналогичных понятий не укладывается!.. Теперь обо мне… Я в этой ситуации, будучи формально замужем, по сути дела, одинокая женщина с ребенком-подростком, обремененная к тому же работой, которая вполне могла бы существовать для меня на правах хобби… Не спорь!..

— Ирка…

— Нет, ты невыносим: я еще не все сказала! Самое главное состоит в том, что при всех вышеописанных условиях понимаю, что ты не просто какой-нибудь банальный трудоголик, для которого помимо работы жизни и вовсе не существует: просто у тебя работа действительно ТАКАЯ. Требует почти круглосуточной занятости… И я стала думать, искать выход. Думала долго и упорно, можешь не сомневаться. И я абсолютно уверена, что выход этот нашла!.. И не теоретически, а практически, поскольку сумела отыскать еще и то самое, между прочим, единственное в России и в Москве место, где мне сумели помочь!

— Господи… — пробормотал начавший наконец что-то понимать Саша. — Ты что же — серьезно решила поменять?.. Променять музыку?..

— Да! Черт с ней, с музыкой, Гнесинкой и прочей фигней, которая ничего не стоит по сравнению с нашими отношениями! Ни-че-го!.. Словом, дорогой, в июне у меня защита диплома — этого самого, на который ты и наткнулся… Не думай, что это какие-то паршивые курсы, это фактически второе высшее образование, по которому я буду вполне профессиональным психологом-юристом!..

Вот. Главное она, кажется, наконец произнесла. Остальное, возможно, куда легче… Или, напротив, труднее?..

— Шурочка, — Ирина изящным, молниеносным движением, на которое во всем мире только она и была способна, скользнула на колени мужа, и Саша, глубоко растроганный, с трудом сумевший сглотнуть внезапно возникший в горле ком, ощутил, как быстро бьется у его груди сердце жены, которую он, дурак набитый, все-таки сумел недооценить. — Шурочка, я хочу помогать тебе по-настоящему, общаться с тобой как коллега, а не только… понимаешь? Помогать профессионально, возможно когда-нибудь, когда поднаберусь опыта, работать с тобой… И тогда — тогда мы снова опять будем вместе… У нас в Центре эффективных технологий обучения высококлассные преподы! Нас обучают, например, методике, разработанной в секретных службах, благодаря которой можно с огромной степенью достоверности определить, насколько склонен подозреваемый к правонарушениям или вообще не склонен…

К Александру Борисовичу наконец вернулся дар речи, он нежно прижал к себе жену.

— Иринка, милая моя… Какой же я все-таки идиот!.. Слепой, глухой, тупой идиот… Хочешь, я прямо завтра возьму тебя к себе, скажем, секретарем? Наташка тем более в декрет намылилась… Хочешь?

— Нет, не хочу! — Ирина сердито мотнула головой и, отстранившись от мужа, посмотрела ему в глаза. — Я не секретарем хочу! А официально пока и вовсе не хочу… Я хочу тебе помогать! ТЕБЕ! И больше никому… И чтоб эта твоя проклятая служебная тайна тебя никогда не смущала, вот!.. К тому же, пока что диплома у меня нет, будет только в июне, после защиты… Зато знаний уже вполне достаточно, чтобы тебе пригодиться хоть сейчас!

Саша неожиданно вспомнил, как несколько дней назад, как раз в тот день, когда у него появилось нынешнее «проклятое» дело, Ирина удивила его, на ходу и с легкостью, приличествующей разве что юристу со стажем, назвав статьи Уголовного кодекса, по которым должны были идти под суд обвиняемые в результате подстав… Да, он тогда удивился, но… тут же благополучно и позабыл об этом, даже не удосужился спросить жену, откуда она их знает так, что они у нее, что называется, от зубов отлетают… Кажется, Ниночка тогда его отвлекла от вопроса, вертевшегося на языке, а потом… Потом он об этом действительно забыл… Бедная Иришка, какой же из него в итоге получился отвратительный муж!

Александр Борисович, положа руку на сердце, ни секунды не верил во все эти методики, разработанные якобы во глубине спецслужб. И конечно же никогда ничем подобным не интересовался: ему претила и сама мысль о возможности управлять чьим бы то ни было поведением! Но Ирка… Ирка!.. Это ж какое мужество нужно иметь, чтобы решиться на такой шаг, как надо его, остолопа, любить, чтобы осуществить этот шаг… Ну разве мог он здесь и сейчас сказать ей о том, что и без всяких ее дипломов, смены профессии и прочих отчаянных и кардинальных шагов готов хоть каждый день делиться со своей женой проблемами, советоваться с ней… Так ведь и было когда-то, в самом начале их общей жизни! Никто не знает, а он, Саша Турецкий, меньше всех, почему так получается. Почему после полутора десятков лет совместной жизни лучшее, что в ней есть, вдруг начинает уходить, исчезать?.. Или это только у таких мужиков бездушных, как он, происходит?..