животному”. А из банальной притчи о бабочке, пострадавшей из-за своей влюбленности в сверкающую красоту огня, он делает вывод в истинно средневековом стиле: “Это относится к тем, кто, завидев перед собой плотские и мирские удовольствия, летит к ним, словно бабочки, даже не подумав о своей природе, которую они, к своему стыду, узнают тогда, когда будет уже поздно”»[202].

Эти высказывания Леонардо можно рассматривать и как отрицание гипотезы, предложенной Фрейдом, хотя Нойманн признавал, что «в сексуальном плане у Леонардо имелся очень сильный тормоз, своего рода боязнь секса», который «развился в отстраненность от всей материальной стороны реальности и жизни». Поэтому, считая тезис о гомосексуальности Леонардо недоказанным, Нойманн полагал, что его склонность к общению с мужчинами и неприятие женской красоты были обусловлены сопротивлением одному из аспектов архетипа Великой Матери – так называемой Матери-Земли.

В то же время, говоря о символических мотивах поведения Леонардо, Нойманн не раскрыл принципиально важный для аналитической психологии вопрос о психологическом типе личности Леонардо. Попробуем сделать это за него, обратившись к идеям ученика Фрейда и учителя Нойманна, швейцарского психолога и философа К.Г. Юнга [1875–1961]. Начав профессиональную деятельность в русле психоаналитического учения Фрейда, Юнг в 1914 г. разошелся с ним и начал разработку собственной концепции, которая в наиболее полном виде была представлена в книге «Психологические типы» (1921). Подвергнув ревизии фрейдовскую трактовку понятия либидо, Юнг предложил более широкую его трактовку не как энергии сексуального влечения, а как психической энергии в целом; это привело его к созданию психологической типологии личности, в основу которой было положено представление о векторе направления этой энергии.

«Наблюдая за течением человеческой жизни, мы замечаем, что судьба одного человека более обусловлена объектами его интереса, тогда как судьба другого более обусловлена его собственной внутренней жизнью, его собственным субъектом…

В одном случае движение интереса направлено на объект, а в другом случае оно отвращается от объекта и направляется к субъекту, на его собственные психические процессы. В первом случае объект действует на тенденции субъекта подобно магниту: объект притягивает их и в значительной мере обусловливает субъекта, – более того, он настолько отчуждает субъекта от самого себя, так изменяет его качества в смысле приравнения к объекту, что можно подумать, будто объект имеет большее и в конечном счете решающее значение для субъекта, будто полное подчинение субъекта объекту является в известной мере абсолютным предопределением и особым смыслом жизни и судьбы. Во втором случае, наоборот, субъект является и остается центром всех интересов. Создается впечатление, будто вся жизненная энергия направлена в сторону субъекта и поэтому всегда препятствует тому, чтобы объект приобрел какое бы то ни было влияние на субъекта. Кажется, будто энергия уходит от объекта, будто субъект есть магнит, стремящийся притянуть к себе объект», – писал Юнг в предисловии к первому изданию своей книги, обосновывая представление о двух противоположных друг другу на психоэнергетическом уровне типах личности: экстравертном и интровертном.

«В самых общих чертах можно было бы сказать, что интровертная точка зрения есть та, которая всегда и при всех обстоятельствах стремится поставить эго и субъективный психологический процесс над объектом или, по крайней мере, утвердить их по отношению к объекту. Такая установка придает поэтому ценность субъекту бóльшую, чем объекту. Следовательно, уровень ценности объекта всегда будет ниже уровня ценности субъекта – объект, таким образом, имеет лишь второстепенное значение – можно даже сказать, что он подчас является лишь внешним объективным знаком для субъективного содержания, так сказать, воплощением идеи, причем существенным всегда остается сама идея – или же объект является предметом какого-либо чувства, причем, однако, главную роль играет переживание чувства, а не сам объект в его собственной реальности. Экстравертная точка зрения, напротив, ставит субъекта в подчинение объекту, причем объекту принадлежит преобладающая ценность. Субъект имеет всегда второстепенное значение, и субъективный процесс иногда даже мешает или является лишним придатком к объективным событиям. Ясно, что психология, исходящая из этих противоположных точек зрения, должна разделиться на две части, диаметрально противоположные по своему ориентированию. Одна рассматривает все под углом зрения своей собственной ситуации, а другая – под углом зрения объективных событий».

В то же время Юнг оговаривался, что «каждому человеку свойственны оба механизма, а соединение их является выражением его естественного жизненного ритма», так как «внешние обстоятельства и внутренняя диспозиция очень часто благоприятствуют работе одного механизма в ущерб другому», что «влечет за собой перевес в сторону работы одного механизма», и «если такое состояние по определенным причинам становится преобладающим, то вследствие этого и возникает тип, то есть привычная установка, в которой один механизм постоянно господствует, хотя и не будучи в состоянии полностью подавить другой, поскольку и этот другой механизм составляет безусловную принадлежность всего психического хозяйства»[203].

А вот как Юнг описывал психологическую установку экстравертного типа: «…Если ориентирование по объекту и по объективно данному преобладает настолько, что чаще всего самые важные решения и действия обусловливаются не субъективными воззрениями, а объективными обстоятельствами, то мы говорим об экстравертной установке. Если она оказывается привычной, то мы говорим об экстравертном типе. Если человек мыслит, чувствует и действует – одним словом, живет так, как это непосредственно соответствует объективным условиям и их требованиям как в хорошем, так и в дурном смысле, то он экстравертен. Он живет так, что объект в качестве детерминирующей величины, очевидно, играет в его сознании более важную роль, нежели его субъективное воззрение. Он имеет, конечно, и субъективные воззрения, но их детерминирующая сила меньше, чем сила внешних, объективных условий. Поэтому он совсем и не предвидит возможности натолкнуться внутри себя на какие-нибудь безусловные факторы, ибо он знает таковые только во внешнем мире. ‹…›

Все его сознание смотрит во внешний мир, ибо важное и детерминирующее решение всегда приходит к нему извне. Но оно приходит к нему оттуда, потому что он его оттуда ждет. Эта основная установка является, так сказать, источником всех особенностей его психологии, поскольку они не покоятся или на примате какой-нибудь определенной психологической функции, или же на индивидуальных особенностях. Интерес и внимание сосредоточены на объективных происшествиях, и прежде всего на тех, которые имеют место в ближайшей среде. Интерес прикован не только к лицам, но и к вещам. Соответственно с этим и деятельность его следует влиянию лиц и вещей. Деятельность его прямо связана с объективными данными и детерминациями и, так сказать, исчерпывающе объясняется ими. Она зависит от объективных обстоятельств настолько, что это можно бывает проследить. Поскольку она не является простой реакцией на раздражения окружающей среды, постольку она всегда все же бывает применима к реальным обстоятельствам