Даже запершись в своей комнате, я не мог избежать ежедневного общения с другими служаками, чередующими состояния опьянения и похмелья, и в конце концов принял решение, которое в прежние времена показалось бы мне нелепым. Я решил заняться фитнесом.

Тут следует заметить, что в армии вообще-то приветствуется, когда солдаты следят за своей физической формой и здоровьем. Правда, обо мне этого сказать было нельзя, но ваш покорный слуга все-таки решил воспользоваться теми потрясающими возможностями, что предоставляли ему Фолкленды. Через пару-тройку недель я сбросил лишний вес и мог «качаться» наравне с лучшими. Однако произошло и нечто пугающее: мне стало нравиться происходящее.

Именно тогда и произошло мое знакомство с Полом. Как и я, он ходил в тренажерный зал от нечего делать и тоже выглядел там не многим уместнее порножурнала в приемной у стоматолога. Речь идет о самом что ни на есть нормальном парне: он служил в ВВС, был женат и жил не где-нибудь, а в родном для меня Хартфордшире. Мы начали тренироваться вместе и мало-помалу пришли к тому, что стали вместе участвовать во всех соревнованиях. От бадминтона до баскетбола. Нам удалось преуспеть в спорте, изрядно сбавить вес и все такое, но поскольку по службе мы не соприкасались, то никогда и не встречались вне зала.

Но все изменилось в один из уик-эндов, когда мне удалось раздобыть свежую газету (драгоценный предмет в тех краях!), после чего я отправился в читальный зал для христиан, чтобы за чашечкой кофе посмаковать новости с родины. Совершенно случайно я встретил там Пола, и мы принялись болтать о своих семьях и о возвращении домой — всё как водится в таких случаях.

По какой-то причине, по какой именно — понятия не имею, мы прежде не касались футбола. Но стоило о нем заговорить, как наружу выползла страшная правда. Я почему-то всегда считал Пола болельщиком «шпор», но он спокойненько так, словно это в порядке вещей, заявил, что болеет за «Л*т*н» и, более того, всегда покупает сезонный абонемент.

«Ты шутишь? Неужели ты серьезно болеешь за „говнюков“?» — «За „говнюков“? Что ты имеешь в виду? Неужели ты из гребаного „Уотфорда“?»

Вот ужас-то: я несколько недель водил тесную дружбу с одним из «них»! Осознание этого срубило меня почище хука правой от какого-нибудь Фрэнка Бруно.[151]

Должен признаться, парень переживал те же эмоции, что и я. Это было видно по его лицу, на котором читались шок и отвращение.

Оставалось только одно. С нарочитым достоинством я поднялся, взял газету и вышел. Больше мы никогда не разговаривали.

Во время пребывания на Фолклендских островах Дуги поразило то, что большинству футбольных болельщиков свойственно такое же отношение к своим соседям-соперникам, что и нам. А теперь представьте: все, кто попал вместе с ним в это богом забытое место, должны были провести там четыре месяца, вдалеке от дома и родных. Лица со званием ниже сержантского жили в одной комнате с тремя солдатами, а это, как вы можете догадаться — не самое приятное, что есть на свете. Жилых помещений на острове оказалось настолько мало, что, когда по истечении четырех месяцев вам на смену прибывал новый человек, ему доставался не только ваш пост, но и ваша комната и даже кровать, на которой вы спали. Ну а вы, стало быть, улетали на том же самолете, на котором прилетел он. Так что появление на аэродроме новичка служило сигналом сваливать. Возвращаться наконец-то домой.

Следующая история как раз и затрагивает тему отбытия с острова. Имена действующих лиц (двое продолжают служить в Королевских ВВС) во избежание ненужных осложнений изменены.

АД ДЛЯ ДЖОРДИ

То, что придется тащиться на Фолкленды, само по себе оптимизма не внушало, а когда я узнал, что жить мне предстоит в одном помещении с парочкой фанатов «Ньюкасла», стало ясно, что это пиздец. И вот я мысленно пуская себе пулю в висок, с гудящей после полета головой, вхожу в комнату (мимо проскакал безумный от счастья предшественник) и вижу черно-белые[152]стены.

Нет хуже ничего быть не может.

Я сознавал, что меня ожидает море издевок, но надеялся, что через пару дней нам, жителям северо-востока Англии, будет нечего делить и мы вместе переключим внимание на четвертого парня — апатичного к футболу йоркширца. Какое там, все стало еще хуже. Они выдумывали одну херню за другой. Стоило мне выйти из комнаты, как они тут же переворачивали клубный флаг, который я водрузил над кроватью, или вымарывали из добытых мною газет все, что было связано с «Сандерлендом».[153]

Честно признаюсь, и пусть вы сочтете меня слабаком: довольно скоро мои нервы не выдержали. Ведь они еще и говорили исключительно о своем разлюбезном «Ньюкасле», да о Кигане,[154]да о гребаном Энди Коуле.[155]Я просто на стенку лез от их трепа, так они меня достали. Парни эти, кстати, прибыли вместе, и им оставалось торчать здесь еще около двух месяцев, так что у меня было время им отомстить. Не только за себя, но и за всех парней с «Рокера»,[156]где бы они ни находились.

Начал я с разных глупостей. То окурок потушу в их пиве, пока они ходят в туалет, то крышку в солонке приотверну — в таком духе. Просто чтобы хоть немного себе потрафить. Я также излил на бумаге все то, что с таким наслаждением сказал бы им в последний вечер. Однако спустя пару дней мне это изрядно поднадоело, и в ход пошли проделки иного рода. Например, я знал, что на выходные они отправляются в поход, то есть проведут целые сутки на ногах. Вставать им нужно было рано, поэтому рюкзаки были упакованы накануне. Утром, пока они были в сортире, я немного, самую малость, открутил крышки на бутылках. Разумеется, вся их поклажа и паек вымокли, к тому же они еще и питья лишились. В другой раз я подбросил к ним в белье для стирки новенькие красные трусы. Все вышло удачней не придумаешь: трусы оставили красные пятна на всей их одежде, включая клубные майки «Ньюкасла». Глупо, скажете вы, но меня это ох как порадовало.