Официант принес ему «мартини». Лукас сделал глоток. «Мартини», конечно же, сделал то, для чего предназначался. Это был самый дорогой джин в отеле, но все равно стандартный, массового производства; вермут был из ограниченной партии, но все равно коммерческий. Массовые напитки для массового потребителя. Лукас не мог наслаждаться напитком, не будучи уверенным в том, что никто другой в двух мирах не пьет то же самое, что и он.

Свет почти исчез в темнеющем индиго. Бокал Лукаса застыл у рта. Свет на восточном краю мира распространяется из-под горизонта. Серебряная губа поцеловала океан. Лукас смотрел, как Луна восходит из моря. Каждый миф, каждое суеверие и богиня: он поверил во все. Вот оно, истинное божество. Луч света протянулся через океан от Луны к лунному человеку. Луна поднялась над морем целиком. Она являла собой убывающий серп: «оле ку кахи». Дни лунных месяцев впечатались в память Лукаса, как это было со всяким, кто родился на Луне, но он никогда не понимал их так, как сейчас; они были названы теми, кто с Земли глядел на Луну с ее изменяющимися фазами.

– Ты такая маленькая, – прошептал Лукас, когда Луна поднялась целиком над препятствием в виде горизонта и оказалась в небе одна. Он мог накрыть большим пальцем свой мир-полумесяц и всех, кого знал и любил. Лукасинью исчез. Моря, горы, великие кратеры, города и железные дороги исчезли. Миллиарды отпечатков, оставленных человечеством за семьдесят лет на Луне. Исчезли.

Лукас увидел Леди Луну такой, какой ее видела его мать почти век назад: Йеманжа, ее личная ориша, торящая серебристый путь через море и космос. Только это Адриана и видела, это единственное лицо Доны Луны, переменчивое, но никогда не отворачивающееся. Его представления перевернулись вверх тормашками. Земля была безжалостным, сокрушительным адом. Луна была надеждой. Маленькой, тусклой надеждой, которую мог затмить поднятый большой палец, но эта надежда была единственной.

Облачная нить проплыла на фоне полумесяца, окаймленного серебром. Небо вокруг Лукаса Корты увеличилось в размерах. Луна не была безделушкой на краю мира. Она была далекой и недостижимой. Облако, пересекающее ее лик, выглядело красивым и одиноким.

Теперь наступила полная тьма, и глаза Лукаса, приспособившиеся к темноте, сумели разглядеть очертания наклоненного полумесяца. Моря Изобилия и Нектара, напоминающие боксерскую перчатку с оттопыренным большим пальцем, ладонь Моря Спокойствия, часть запястья – Моря Ясности. «Перчатка от скафа», так это называл лунный народ. Темный зрачок Моря Кризисов и юго-восточные возвышенности – о, какие яркие. Он сумел разглядеть яркий луч из кратера в Тихо. На эти места, на эти имена он взирал бесстрастно, с астрономического расстояния. Теперь он увидел, что крошечные огни покрывают темную часть Луны. Искры сгруппировались вдоль экватора; поселения и обиталища, которые следовали вдоль Первой Экваториальной. Вон тот сгусток света – Меридиан, расположенный в центре видимой стороны, в ближайшей к Земле точке. Его взгляд двинулся на юг: горстка сверкающих огней во тьме полюса. Царица Южная. Огни разбросаны вдоль линии, идущей от полюса до полюса. С увеличением он мог различать отдельные поезда. Там, на краю солнечной зоны, эти резкие огни в темноте, должно быть, зеркальные фермы Тве. «Горнило», ярчайшая примета на поверхности Луны, не был виден в этой фазе, когда Солнце полностью пряталось за плечом Луны.

По шею в поддерживающей тело воде Лукас Корта пил свой посредственный «мартини» под лучами лунных городов.

В этой приземистой черной пирамиде посреди Болота Гниения он родился тридцать три года назад. Дункан Маккензи ведет пальцем по толстому слою пыли на столе. Тут хлопья его кожи, с каждым вдохом вместе с пылью он вбирает в себя собственное детство. На Эдриане пылевая маска, Корбин Воронцов-Маккензи театрально чихает, но нет другого места, где Дункан мог бы собрать свой совет, кроме Хэдли. Первая плавильня Маккензи.

Дункан Маккензи кладет правую ладонь на поверхность стола. Эсперанса посылает молчаливый приказ, который проходит сквозь нервную систему старого города. Дункан улыбается, ощутив вибрацию под ногами; системы просыпаются, проверяют состояние, заряжают батареи. В безвоздушных коридорах один за другим загорается свет. Закрываются герметичные двери, с шумом нагнетается воздух. Погребенные обогреватели и прожекторы поднимают температуру выше лунного холода. Комната за комнатой, система за системой – Дункан Маккензи строит свою столицу. Когда семья будет в безопасности, когда компания обретет надежный фундамент, тогда-то он и позволит себе в полной мере ощутить гнет той участи, что постигла «Горнило». До той поры кому-то надо держать на своей спине кровельные балки. Кому-то надо делиться воздухом, пока все не спасутся из ровера.

– Брайс перебазируется в Жуан-ди-Деус, – говорит Юрий Маккензи. – Руководители производства в Море Спокойствия получили приказ сдать контрольные коды.

– Ублюдок, у него нет на это права, – ворчит Денни Маккензи.

– Мой брат замышляет переворот, – говорит Дункан. – Видимо, он нацелился на гелий. У нас единственная плавильня для редкоземельных металлов на Видимой стороне. Если поторопимся, прикончим это дело в зародыше. Кто у нас на местах в Море Спокойствия и восточном секторе Моря Изобилия?

Денни Маккензи перечисляет команды, пылевиков, ресурсы. Дункан отвлекается на свой новый золотой зуб. Он потерял два во время побега из «Горнила». Дункан надеется, что бедолага, чье место занял Денни, умер на острие его клинка, быстро и чисто.

– Скольким мы можем доверять? – спрашивает Дункан.

Список короче вполовину.

– Возьми двадцать надежных джакару и добудь мне те экстракторы. Они не должны достаться Брайсу. Употреби любые средства, какие сочтешь приемлемыми.

– Используй оружие врага против него, – говорит Денни. Дункан помнит это изречение. Хэдли Маккензи, его сводный брат, учил Робсона Корту сражаться среди колонн полыхающего света в Зале Ножей «Горнила». В три движения он разоружил мальчишку, прижал к полу и поднес острие ножа самого Робсона на расстояние волоса от его горла. Одиннадцатилетний пацан. Леди Луна непостоянна. Корта были у нее в фаворе; удачливые, эффектные Корта. Она никогда не была добра к Маккензи. Хэдли Маккензи умер на острие ножа Карлиньоса Корты. Карлиньос умер на клинке Денни, когда пал Жуан-ди-Деус. Леди Луна подвергает испытаниям тех, кого любит.

– И надо послать отряды в Море Кризисов, – говорит Дункан. – Юрий, займись этим. Я не потеряю Море Змеи во второй раз.

Денни уже в лифте. Он будет рассылать контракты, собирать бригады и ресурсы, чтобы ударить жестко, ударить быстро. Изъян Брайса в том, что он никогда не понимал физические методы. Коды, приказы, команды, анализ – вот его путь. Пылевики на поле, ботинки на реголите каждый раз выигрывают. Дункан ткнет ножом в это слабое место и будет поворачивать, пока не хлынет кровь.

– Эдриан.

– Папа.

Орел Луны улетел обратно в свое гнездо в Меридиане, но Эдриан приехал в Хэдли. Семья – это то, что способно выстоять, когда с неба льется железо.