Герцог Карио не ответил, что меня вовсе не удивило – у него попросту не было подобной возможности, а потому некоторое нарушение этикета было условно допустимо. Надо же, в столь сложный час, для меня все еще имеют значение правила этикета… воистину, моя гувернантка могла бы мной гордиться.

И я, пошатнувшись, села на уступ. Он был стылым и холодным. Столь же холодным, как и все вокруг – ветер, воздух, небо, горы… сплошной холод.

«Адриан»… – мой мысленный зов смело порывом ветра со снегом.

Снег запутался в волосах, остался в складках одежды. Вся сорочка, что была на мне, пропиталась краской и та затвердела на ледяном ветру, но это оказалось своеобразным спасением – платье и прочая одежда, что находилась под ночной сорочкой, а я не стала снимать одежду, уже привычная к тому, что в любой момент может произойти все что угодно… к примеру заявятся сильно подвыпившие лорды Арнел и Давернетти, а тут я лежу на холодном камне в одной сорочке… Теперь эта сорочка частично блокировала порывы ветра, став своеобразным доспехом, а я… менее всего желала погибнуть вот здесь и вот так…

Мне удалось встать далеко не с первого раза.

Но я поднялась.

Пошатываясь, с трудом противостоя пронизывающему, казалось все тело, ветру я направилась прочь, как можно дальше от «Храма ненависти к драконам», понимая очевидную вещь – у всего есть свои границы, у любого заклинания свой радиус действия. Герцог Карио совершенно верно определил радиус поражения моего табуирующего «Uiolareet frangere morsu», но он же заставил меня вспомнить очевидную истину – расстояние имеет значение. Так что мне просто нужно было отойти как можно дальше от храма дракононенавистничества.

– Lucendi! – практически последнее, на что я была способна.

И едва тусклый свет засиял надо мной, освещая путь на несколько шагов вперед, я заставила себя идти, через каждые десять шагов повторяя и повторяя замерзающими губами:

«Адриан…»

Еще десять шагов, неосторожное движение, падение и содранные в кровь ладони, но все же я упорно повторяю:

– Адриан…

Встаю, чувствуя, что холод постепенно начинает отступать, что говорит о переходе организма к следующей стадии замерзания и иду вперед. Профессор Стентон говорил, что люди, погибшее от переохлаждения, в последние минуты своей жизни практически счастливы, потому что ощущают тепло.

Но я не хотела умирать. Только не сейчас, только не здесь, только не так.

Еще слишком многое требовалось сделать.

Мне хотелось обнять Бетсалин, и рассказать ей, о тех, кто заставил Ржавых драконов обрести «Память крови», чтобы использовать эту особенность для манипулирования и управления теми, кого маги старой школы практически создали.

Мне хотелось сообщить Эмбер Энсан, что ее отец более никогда не причинит ей вреда и она может жить спокойно.

Мне хотелось встретиться с генералом ОрКолином, и рассказать о том, что Тринадцатая луна может быть заблокирована, ведь «Память крови» создали искусственно, а значит это лишь наука, то что можно изучить, понять и уничтожить.

И мне было так жаль, что я уже никогда не смогу рассказать профессору Стентону, что его подход к изучению «Памяти крови» был в корне не верен – мы изначально пошли не по тому пути, не принимая в расчет искусственное сотворение данного феномена. Так жаль – шесть лет было потрачено впустую. Если бы только я знала, если бы…

И я снова иду вперед.

«Lucendi» светит все более слабо, вот уже световой круг не в три шага диаметром, а всего в два. Видимо я вышла из-за какого-то выступа, потому что ледяной ветер набрасывается подобно злой собаке, пытаясь разорвать мою одежду на части, чтобы в итоге добраться до меня.

Объективно говоря, у меня нет шансов на выживание.

И мне следовало бы это принять и понять, но люди существа упорные, и я продолжаю идти вперед.

Десять шагов, превозмогая себя, сжавшись, и отступая каждый раз, когда ветер валил с ног, но все же… десять шагов, и почти беззвучное:

– Адриан…

Черная тень рухнула с небес, но на острые камни лорд Арнел упал человеком.

Кажется, я закричала. Кажется, бросилась к нему, но споткнулась обо что-то и практически упала. Но одно я могу утверждать совершенно точно – он поймал меня. Схватил, прижал к себе, и прошептал, дрогнувшим голосом:

– Анабель…

И мой организм не придумал ничего лучшего, чем потерять сознание.

* * *

Жуткий вой ледяного ветра где-то вдали, обнадеживающий треск костра, и полный невыразимой тревоги хриплый шепот дракона:

– Анабель, девочка моя, ну давай же… ты же можешь, я знаю. Открой глаза, пожалуйста, только открой глаза…

И его губы прижимаются к моим, а теплые руки разминают, растирают, согревают мое тело, каждый сантиметр моей кожи, и тут, совершенно внезапно, внушительная ладонь дракона основательно и полностью захватывает мою… мою…

– Лорд Арнел! – я не просто открыла глаза, я мгновенно села, чтобы не менее мгновенно побагроветь от стыда.

На мне не было одежды. Совершенно никакой одежды. Абсолютно ничего, кроме плаща лорда Арнела, на части которого я лежала, а часть темной ткань прикрывала мое тело от низа живота до середины бедра. Все остальное было самым бесстыдным образом совершенно обнажено.

Но вместо какого-либо внятного обоснования происходящего, дракон лишь прохрипел мое имя, и рывком прижал к собственной обнаженной груди, потому как ни рубашки, ни камзола на лорде Арнеле не наблюдалось.

И я, смущенная, разгневанная и совершенно сконфуженная, не смогла более ничего произнести. Дракон прижимал меня с такой силой, которая никак не вязалась с тем, как сильно дрожали его руки. А они дрожали, сжимая меня все крепче, и в то же время выдавая все истинные чувства непоколебимого градоправителя Вестернадана.

И в какой-то момент мои руки обняли его, голова прижалась к его плечу, а тело – я больше не пыталась отстраниться. Просто не пыталась. К дьяволу все сомнения, этикет с моралью, нормы правил поведения и все прочее, что заставляет нас сохранять лицо в любой ситуации. Но это была не та ситуация и не тот мужчина, рядом с которым мне нужно было сохранять лицо. С лордом Давернетти всегда нужно быть в состоянии готовности, в ожидании его очередной шуточки или шпильки. С лордом Горданом я была той мисс Анабель Ваерти, которой желали бы видеть меня родители и все приличное общество – милой, доброй, правильной.

И только с лордом Арнелом я могла быть собой… все равно все худшее во мне он уже видел.

– Мы далеко от храма? – спросила я, касаясь губами его кожи на сгибе шеи.

– Храма? – переспросил дракон.

И меня это насторожило.

– Лорд Арнел, ваша магия… – я не стала договаривать.

Я опасалась услышать ответ.