Лерка хлебнула из кружки и продолжила:

– Мне бабушка одну историю рассказывала, ещё когда в больнице лежала. У них в деревне жил парень, а у того парня дед был колдун. Настоящий колдун. И вот когда парню хлопнуло десять лет, дед пришёл к нему и сказал: пойдём ко мне, буду тебя учить. Мать не хотела отпускать, но дед даже спрашивать не стал, увёл и всё. И стал его учить. Пять лет учил. Этот парень преуспел и уже сам мог преспокойненько наводить простенькую порчу, ну, или там, чтобы у коров молоко прямо в вымени скисало. Или смотреть глазами кошки, ну, такое обычное деревенское колдовство. И вот пришло время главного экзамена…

– Дед его живьём в землю закопал на три дня? – спросил я. – Я слыхал, в Китае такие штуки практиковались. Чувака закапывали в землю, его там начинали подземные черви глодать, и от этого у него открывался третий глаз…

– Не. Они пошли в лес.

– На лыжах?

– Зачем на лыжах? Дело летом было, никаких лыж не надо. Пошли, значит. Забрели далеко, в самую глубину. Ни тропинок, ни признака жилья, глухомань. Остановились под мёртвым высохшим дубом. Дед налил в стакан елового кваса, парень выпил. После этого дед дал ему в руки ружьё и сказал: иди в самую чащу и стреляй во всех, кого встретишь. Парень пошёл. Идёт-идёт, а навстречу ему волк. Парень выстрелил и убил волка. Зарядил ружьё, идёт дальше. Медведь. Он выстрелил, тоже убил. Снова перезарядил. Дальше идёт. Всё темнее и темнее, лес всё мрачнее, всё глуше. И вдруг смотрит, навстречу ему шагает женщина. Этот пацан прицелился, ждёт, когда та подойдёт поближе. Женщина подходит, и парень видит – это не просто женщина, а его мать. У него руки задрожали, он не смог выстрелить, уронил ружьё. И тут весь лес застонал, завыл, заворочался. Парень оказался вдруг дома. Мать сидит за столом, посмотрела на него так странно и говорит, что дедушка умирает. Пацан побежал к дедушке, а тот лежит на кровати, почернел весь. Ты не выдержал испытания, сказал дед, я не передам тебе свой главный секрет и силу тоже не передам. И стал умирать. И умирал шесть дней, и все шесть дней кричал. А на седьмой день парень полез на крышу и снёс топором конёк. Колдун завыл и тут же умер…

Наверху, видимо на чердаке, что-то хлопнуло, окно, наверное. Лерка вздрогнула.

– Не бойся, – сказал я, – я все лазы замазал. Не пройдёт.

– Чего замазал? – спросила Лерка.

– Лазы. В стенах были лазы. Такие чёрные… ладно, чёрт с ними. А это черепица стучит, она иногда сползает. Дом без хозяев не может жить.

– Понятно… – Лерка допила чай. – Тебе страшно?

– Страшно.

– И мне. Раньше ведьм на костре сжигали, а сейчас они везде. Называют себя ведьмами, ведунами, колдунами в седьмом поколении. Седьмой сын седьмого сына – обязательно колдун…

– А я тоже историю про ведьм знаю, – сказал я. – Только она настоящая.

– Моя история тоже настоящая! – возмутилась Лерка. – Все истории настоящие…

– Ладно, не дуйся.

– Я не дуюсь. Просто мальчишки все такие дураки, считают себя самыми умными, самыми сильными и настоящими, а сами на обычную водокачку не могут взобраться.

– Не обижайся, Лер, – сказал я. – Я так просто…

– Не обижаюсь, – улыбнулась Лерка. – Трави свою историю, бабай.

– Она короткая. Я её случайно слышал, за столом, родители рассказывали на дне рождения. У одной женщины, мать её, кажется, знала, ушёл муж. К другой женщине. Эта баба расстроилась и стала пить. Причем пила не вино, а водку. И здорово так пила, каждый день по две бутылки выпивала. Целый год она так вот жила. Пила, пила, пила и ненавидела своего мужа. Потом ей совсем невтерпёж уже стало, и она двинула к ведьме. Колдунья жила на самой окраине города, в двухэтажном деревянном доме. Эта женщина пришла, рассказала всю историю и говорит: наведи порчу, хочу, чтобы он сдох. Сдох как можно скорее. Ведьма не стала рассуждать, что это грех, ей было по барабану. Она поглядела на женщину и сказала: ты пьёшь? Пьёшь, по лицу вижу. Женщина отвечает: пью. Так вот, говорит ведьма, если уж пьёшь, то каждую стопку пей не просто так, а за упокой души своего мужа. Вот и всё. Женщина ушла и стала пить за смерть своего мужа. Не прошло и полгода, как муж вместе со своей новой подругой погиб в автокатастрофе. Их даже не могли толком из машины вытащить. А через месяц сама эта женщина умерла от цирроза печени. Когда вскрытие делали, обнаружили, что печень по структуре похожа на губку, только почерневшую. Вот и вся история.

– Хорошая история, – сказала Лерка. – Страшная.

– Да уж. Вообще всё довольно глупо выглядит – мы сидим в пустом доме, ждём чего-то страшного и рассказываем друг другу жуткие истории.

Лерка пожала плечами.

– Я читала, – сказала она, – что просмотр фильмов ужасов благотворно сказывается на нервной системе. Но только если хорошие фильмы, а не про то, как башки друг другу отрубают, и не про пластиковых чудовищ.

– А если эти фильмы ужасов начинают с тобой самим происходить? – спросил я. – Это тоже благотворно воздействует на нервную систему?

– Не знаю. Мне кажется, что нет. Хотя смотря у кого какая нервная система. Мне, к примеру, этой радости даром не надо.

Мы помолчали. Катька сопела и улыбалась во сне. В одной руке у неё был колокольчик, другой она прижимала к себе Барби.

Я вдруг совершенно неожиданно для себя понял, что очень люблю свою сестру. Хотя она и глупая, и вредная, и всё время меня достаёт.

– Ты ничего не придумала? – спросил я.

– Нет, – устало ответила Лерка. – Я совсем не знаю, что делать.

– Катьке всё хуже. Белизна ползёт.

– Я знаю. Ползёт. Но колокольчик всё-таки помогает.

– Помогает…

Я укрыл Катьку пледом.

– Надо куда-то пойти… – Я заглянул в аквариум. – Может, всё-таки в милицию…

– Они все её боятся, – отрезала Лерка. – Милиция, глава администрации, все. Все местные. Они не помогут. Для того чтобы они помогли, я не знаю, что должно случиться. Небо должно на землю обрушиться…

– Понятно. – Я вышел на кухню.

Судя по всему, небо не собиралось обрушиваться, сделать что-нибудь с небом я не мог. Это было мерзкое чувство – беспомощность. Я не мог ничего сделать. Ничего. Даже позвонить. Некому звонить. Мне вдруг подумалось, что первый раз я попадаю в ситуацию, когда некому позвонить. Когда ты должен справиться сам. Самостоятельно. Хотелось плакать. Но при этом мне очень не хотелось, чтобы Лерка видела, как мне хочется плакать.

Для успокоения я решил попить сладкого, от сладкого улучшается настроение и голова чётче работает.

В холодильнике не было ни сока, ни лимонада. Заглянул в кладовку. Снял с полки банку ананасового компота. Открывашки нигде не было видно, я сорвал со стены большой разделочный нож и просто отрубил крышку. Налил себе, Лерке и Катьке.

Лерка сидела рядом с Катькой закутанная в плед, в гостиной было холодно, у меня даже зачесался нос.