Но я ведь могу подождать ещё чуть-чуть? Совсем немного?

Внутри все было стянуто в один сплошной нервный комок, разъедая душу нехорошим, очень нехорошим предчувствием. Наверняка с Сашей что-то случилось, а иначе он давно был бы здесь.

Черт, ну почему он не оставил мне хотя бы свой номер телефона?!

Я прождала ещё час, так же неподвижно сидя на грязном полу и гипнотизируя входную дверь, но все было тщетно.

На душе стало так тяжело, что и словами не передать. Надо делать так, как он говорил. Ехать домой, к отцу. Они с мамой, наверное, с ума сходят… А может, даже уже смирились с тем, что меня нет в живых. Черт, я даже позвонить им не могу! Хотя вот он, телефон, у меня в руках, но нельзя. Это может быть опасно. Саша не стал бы давать мне ложных инструкций.

Надо просто вызывать такси и ехать домой.

Заставила себя подняться с пола и размяла затекшие мышцы. Господи, как же все болит…

Скачала первое попавшееся приложение такси на телефон, в строке с адресом заказчика указала своё местоположение. Как я и предполагала, это оказалась окраина города.

Отклика от водителей пришлось ждать довольно долго, но, к счастью, одна машина, наконец, появилась. Только время ожидания показывало целых восемнадцать минут. Ну ничего, главное, что она хотя бы приедет.

Накинула спортивную ветровку от своего нового костюма, положила оставленные мне деньги в карман брюк и вышла на улицу.

Там было прохладно, безлюдно, и я чувствовала себя довольно неловко. Одиноко стояла на дороге, обхватив руками плечи, и выглядывала в разные стороны, не едет ли моя белая «лада гранта» с символичным номерным знаком шесть-шесть-шесть.

Случайным образом взгляд выхватил фрагмент черной машины, припаркованной за пышным кустарником, разросшимся немного в стороне от покинутого мною дома. Не знаю, почему обратила на него внимание, интуиция подсказала или все еще тлеющая надежда на возвращение Палача не позволила мне не придать значение увиденному, но я медленно двинулась в сторону кустов и, обойдя их с противоположной стороны, обнаружила до боли знакомый «гелендваген». Сердце забилось так часто, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Со всех ног бросилась к внедорожнику, даже не задумываясь, что это могла быть не его, а чья-то чужая машина.

Хотя какая, к черту, чья-то чужая! Кто ещё в этом богом забытом месте мог бы позволить себе такую тачку?

Все двери оказались заперты, за тонированными стёклами было ничего не разглядеть, но двигатель работал. Как ошалелая начала бить в окна обеими ладонями. Не знаю, с чего я взяла, будто Саша внутри – из-за утробно рычащего мотора, или шестое чувство все-таки существует, но я долбилась и долбилась, пока не услышала тихий щелчок. Дверь, наконец, поддалась, и я смогла ее открыть.

Он действительно был внутри. Сидел с закрытыми глазами, откинувшись на спинку кресла, и на долю секунды мое сердце заполнилось такой безграничной радостью, что стало невозможно дышать. Но лишь на секунду, потому что сразу после я заметила, насколько бледно его лицо, как губы отдают синевой, и странные грязные разводы на скулах.

– Саша!

Он никак не отреагировал. Бросилась к нему и, испачкав в чем-то руки, к своему ужасу обнаружила, что вся его толстовка насквозь пропитана кровью.

Стало дурно.

Не впервые я видела перед собой раненого человека. Когда работала волонтёром в приемном покое хирургического отделения, порой даже принимала участие в оказании первой помощи таким пострадавшим. Но никогда ещё мне не было так плохо от вида крови. Похоже, все дело в том, что на сей раз человек не был для меня посторонним. Это ведь была ЕГО кровь. И дурно мне стало именно от этого.

Но я понимала, что поддаваться эмоциям сейчас ни в коем случае нельзя, позволить им завладеть собой – все равно что подписать смертный приговор тяжело раненому человеку. Я должна была взять себя в руки, абстрагироваться, действовать быстро и точно. В таких ситуациях счет может идти на минуты. На секунды.

Для начала нужно было понять, где находится и что собой представляет рана. На первый взгляд его пропитанная кровью толстовка была невредимой, и это сбивало с толку. Но при более тщательном осмотре обнаружилось небольшое отверстие в области плеча. Похоже, это был огнестрел.

Проверила пульс – слабый.

Плохо. Очень плохо.

В первую очередь необходимо любыми способами остановить кровь. Кровотечение было венозным, в противном случае, Саша бы уже не дышал. Быстро стянула с себя ветровку, свернула из рукава жгут и перетянула руку чуть ниже плеча. На первое время сойдет, но нужна полноценная перевязка. Он наверняка уже потерял слишком много крови.

Его нужно было чем-то накрыть. Одеялом или чем-то другим, теплым, лишь бы согреть, вот только бежать в квартиру за этими средствами совершенно не было времени. В итоге я не придумала ничего лучше, чем залезть на заднее сидение, содрать с того мягкий чехол из алькантары и как следует укрыть им мужчину.

Вновь поддавшись неуместным эмоциям, наклонилась к нему и осторожно поцеловала его прохладные, отдающие синевой губы.

– Ты только держись, мой хороший… – торопливо прошептала, дрожащими пальцами доставая из кармана свой телефон. – Я сейчас вызову скорую. Тебе помогут. Все будет хорошо!

– Не надо скорую.

Вздрогнула от неожиданности. Я была уверена, что он без сознания.

– Саша… Сашенька, ты ранен, – принялась уговаривать его, как ребенка, ласково поглаживая по щеке. – И потерял много крови. Нужно обязательно вызвать скорую…

– Я сказал нет, – строго оборвал он меня, глянув волком из-под опущенных ресниц.

– Ты ведь можешь погибнуть! – в сердцах воскликнула я.

– Лучше сдохнуть, чем обратно на нары, – слабым голосом прохрипел он. – Не вздумай…

– Хорошо, хорошо… – зашептала я, успокаивая его. – Не переживай, я и сама смогу тебе помочь. Я работала в больнице… Я знаю, что нужно делать. Где аптечка?

– В двери. – Его голова едва заметно качнулась вправо.

Перелезла прямо через него на соседнее пассажирское сиденье (обходить машину снаружи не было времени), вытащила из вещевого отсека двери плоский черный футляр и судорожно принялась изучать его содержимое. К счастью, аптечка оказалась хорошей, в ней имелось все необходимое для первой помощи. Даже настоящий резиновый жгут, которым я по-быстрому заменила свой самодельный.

Саша снова закрыл глаза и от моих манипуляций даже не морщился, хотя я страшно боялась причинить ему дополнительную боль.

– Ты только не вздумай отключаться, слышишь? Постарайся оставаться в сознании, – нервно попросила я, орудуя найденными в аптечке ножницами и срезая кусок его толстовки, чтобы открыть доступ к ране.

Он ничего не ответил, лишь его ресницы едва дрогнули, но мне уже и этого было достаточно.