завязан на кровь, а не на душу. Вот в чем беда! Душа сменилась, а тело — нет. Вот и смог вселенец походя влезть туда, куда ему следовало бы ограничить доступ!

— Ну ничего, — прошептал старик. — К жандармам убег наверняка стервец. Больше деваться ему некуда. Без памяти и связей-то. Ну то ладно, от меня просто так не уйдешь. Погуляй, почувствуй себя одним и вне рода.

Бологовский говорил себе под нос так, словно общался со стоящим перед ним беглецом, не замечая, что дверь в кабинет приоткрылась, и в крохотной щели поблескивал один любопытный женский глазик.

* * *

— Братцы! Свобода! — из ямы на нас с Витьком смотрел пропавший два месяца назад рядовой Матюхин.

Вся форма на нем превратилась в грязные обноски. На ногах видны следы от кандалов, в которые местные заковывали парня, когда выводили на работы. Лицо желто-зеленое от не сошедших еще синяков. Под остатками одежды выглядывают красные полосы — следы от плеток.

— Дай руку, — упал я на живот и протянул свою ладонь.

Тот с радостью схватился за нее, как утопающий за соломинку. Его заскорузлые от грязи пальцы впились мне в кожу, но я не обратил на это внимание. Потащил парня на себя, а там и друг ухватил Матюхина за вторую протянутую руку. Вдвоем мы легко вытащили бойца из ямы, что использовалась местными в качестве тюрьмы.

Передав его нашему ротному санитару, я мрачно пообещал Витьку:

— Если хоть раз попаду в плен — в лепешку расшибусь, но сбегу! Или пускай пристрелят при побеге.

— Сплюнь, — посоветовал друг. — Да и мало банд басмаческих осталось. Большинство уже сдались или мы их уничтожили.

— Парочка еще бегают. Тот же Хаттаб.

— И его прижмем...

— Ваше благородие, проснитесь, а то простынете! — меня кто-то тряс за плечо, вырвав из тревожного сна.

Что это сейчас было? Что-то из прошлой жизни? Витек... Имя смутно мне знакомо. И этот разговор о плене... Не иначе навеян моим побегом от старика!

Я протер глаза и осмотрелся. Когда сбежал, идти мне было некуда. Первые пару часов еще помотался по городу, после чего забрел в парк и сел на лавочку, дав отдохнуть ногам. Здесь-то меня и сморил сон. Рядом стоял мужик лет тридцати с метлой в руках и в форменной кепке дворника.

— Благодарю, — поежившись, кивнул я ему.

Хоть сейчас и лето, но под утро температура упала градусов до шестнадцати. Не мороз, но прохлада чувствуется. Да и роса в редком лесочке парка успела выпасть, добавив сырости.

Встав, я прямо на ходу сделал несколько махов руками, поприседал под понимающим взглядом дворника и, уточнив у него дорогу, двинулся к зданию жандармерии. Пора начинать новую жизнь. И на этот раз не по придуманному кем-то другим плану.

Глава 10

К зданию жандармерии я пришел довольно рано, из-за чего пришлось ждать прихода майора около входа в здание.

— Григорий Мстиславович, что-то случилось? Выглядите помятым. Да еще этот неожиданный визит... — удивленно выгнул бровь Рыков.

Костюм на мне за ночь действительно смялся. Плюс, когда прыгал в окно, зацепился в паре мест за не до конца выпавшее стекло. Теперь в районе левого локтя и на правом боку были прорехи. Ну и голод никто не отменял. Вчера вечером я так толком и не поел. Про утро и говорить нечего. Денег у меня с собой не было, что впрочем я собирался в скором времени исправить при первой возможности.

Пока стоял и ждал жандарма, на меня косились, но никто и не думал подойти и что-то спросить. Оно и понятно. Кроме меня к дверям жандармерии подходили и другие люди, что сначала стояли, настороженно смотря по сторонам, а потом заходили внутрь с очередным пришедшим на работу офицером. Похоже, такие «ждуны» как я здесь были не редкостью.

— Случилось. Но я бы хотел это обсудить не здесь.

— Конечно, — легко согласился Алексей Георгиевич. — В моем кабинете вам будет удобнее?

— Вполне.

— Тогда прошу за мной.

Знакомые по прошлому посещению коридоры в этот раз показались мне более шумными. И не из-за посетителей, а благодаря самим господам жандармам. Офицеры только пришли на работу и многие стояли в коридорах, общаясь между собой. Кто-то рассказывал, как провел вечер в обществе прекрасной дамы. Один хвалился успехами сына, который был учеником портного. Трое молодых поручиков тихо перешептывались с серьезными лицами, бросая на окружающих настороженные взгляды и тут же замолкая, когда кто-то проходил мимо.

Дойдя до кабинета Рыкова, мы зашли внутрь и Алексей Георгиевич гостеприимно указал мне на стул для посетителей. Сам же сел за свой рабочий стол, снял фуражку и облокотившись на столешницу, вежливо попросил:

— Рассказывайте.

— Так уж сложилось, что с моим дедом у нас вышла размолвка, и я вынужденно покинул его в том, в чем находился в тот момент.

— Что-то серьезное?

— И да и нет. Для меня — безусловно, но ничего криминального там не было. Просто у него были на меня планы, которые мне категорически не нравятся.

— Вот как? Небось, матримониальные? — с понимающей улыбкой покивал жандарм.

— В точку, — улыбнулся я. — Поэтому я хотел бы как можно скорее убыть в Москву на обучение, про которое вы говорили при нашей прошлой встрече. Это возможно?

— Да, как раз сегодня должен прийти ответ из главного управления. Наши телеграфисты работают постоянно, даже ночью, но думаю, раньше обеда ждать ответа на мой запрос не стоит.

— То есть, вы пока даже не знаете, одобрят ли мою кандидатуру? — напрягся я.

— О, за это не переживайте, — усмехнулся Рыков. — Одобрят! В этом я уверен. Но бюрократия такая штука, что пока мой запрос удовлетворят, пока внесут вас в реестр, затем отдадут бумаги в бухгалтерию для постановки на довольствие и выдачу путевых... Все это требует времени. Наша служба еще одна из самых оперативных в этом плане! — со значением он поднял палец вверх. — Но подождать придется, — опустив руку, вздохнул жандарм.

Повисло неловкое молчание. Я не знал, что мне делать до обеда и где провести время. Рыков похоже думал, как меня поделикатнее выпроводить, но так, чтобы я не обиделся и не решил вернуться к деду. Эту неловкость