– Да вроде все, – между делом отозвался Генка. – Неделю поживу спокойно, а потом обратно к вам подамся.

– А с вещами что? – Павел кивнул на рюкзак, из которого торчал рукав свитера.

– Бабка выгнала. – Генка нетерпеливо поглядывал на экран, ожидая, когда он выдаст нужную информацию.

– Так давай ко мне. Мать рада будет. А то она жалуется, что ей поговорить не с кем. Что там с аэропортом?

– Через два с половиной часа. – Генка с трудом оторвался от экрана.

– Ну, как? Сгоняем, а потом ко мне? – предложил Павел.

– А что у тебя в Махачкале? – Сидорову в принципе было все равно, куда податься.

– Лера уезжает, я не успел попрощаться. Генка кивнул.

О странном романе Быковского с Лерой Га-раевой из параллельного класса знали все. Он неожиданно для всех начался, активно осуждался обоими классами, но вопреки общественному мнению до сих пор держался. Хотя поговаривали, что среди «ашек» было много недовольных. «Бэшкам», как всегда, было плевать.

Всю дорогу до аэропорта и обратно Генка пребывал в странном оцепенении, словно все это происходило не с ним. Он мял в кармане баночку с таинственными таблетками и не мог придумать, что делать дальше. То, что появляться в десятом классе нельзя, было понятно.

Бодаться с завучем бесполезно. Поэтому оставалось только ждать. Первое время он пересидит у Быковского, а потом придумает, как вернуться в родной класс.

Две следующие недели Генка проведет на старинном кожаном диване в квартире Павла. С высокой этажерки на него будет с укоризной смотреть распростерший крылья фарфоровый орел. С другой стороны, с такой же этажерки, станет коситься тяжелорогий лось. А белоснежный попугай демонстративно отвернется, чтобы не видеть всего этого безобразия. Потому что чужак будет лазить по старинным массивным шкафам, доставать пыльные энциклопедии, листать бархатные альбомы с фотографиями, из которых начнут выпадать пожелтевшие снимки дам в удивительных одеждах и мужчин с длинными бородами. Копаться в грудах книг. И слушать бесконечные рассказы Пашкиной мамы, полной болезненной женщины, о прошлом.

За это время Генка подготовит программу одиннадцатого класса, будет подумывать после Нового года сдать экзамены и уйти учиться в университет. Но предновогодняя неделя спутает все его планы.

На 9-й «Б» стремительно надвигался Новый год. Впереди замаячила последняя неделя четверти, и класс сотрясло очередное сенсационное сообщение – Генка Сидоров, энциклопедист и всезнайка, провалил первый экзамен по алгебре.

– Ой, что было! – ахала сердобольная Анька Плотникова. – Он из учительской вышел весь красный. А за ним наш Червяков бежит и орет на всю школу, что стыдно не знать таких простых вещей. Что это в пятом классе проходят. И что нельзя доказывать теорему формулой, которую открыли через двести лет. А следом Алевтина идет и говорит, что с отсутствием базовых знаний ему не в десятый класс, а в шестой пора.

– Такими темпами он обратно в начальную школу загремит, – присвистнул Васильев, пристраивая свой тощий зад на парте. – Может, он еще и таблицу умножения забыл?

– Этого не может быть! – гудели девчонки. – Это он специально.

Событие действительно было невероятное. Генка за все девять лет ни разу не получил оценки ниже пятерки. У него просто не получалось ответить на другую отметку. Пару раз ему пытались поставить четыре за неординарные ответы. С тех пор Сидоров не высовывался и отвечал исключительно «по теме». Ему было неинтересно спорить и бунтовать против учителей. Школьная жизнь шла параллельно курсу его внутреннего мира, и две эти вселенные практически никогда не пересекались.

– Да валят они его целенаправленно, что тут думать-то? – протянула Курбаленко. – Правда, Пашенька?

Быковский задумчиво кивнул. Он сам не совсем понимал маневр Сидорова.

Еще две недели тому назад все только и делали, что бегали от школы до Генкиного дома, потрясая липовыми подписями.

Сначала к Сидорову пришел злой участковый Пушков, но, узнав, что Генка уже несколько дней не появляется дома, из-за чего бабушка не сильно-то и переживала, отправился в школу. Здесь все схватились за головы и снова бросились к Сидоровым. Бабушка встретила нежданных гостей с большим любопытством, но ничем помочь им не смогла.

Тогда был найден брат. Сорвавшийся со всех своих важных дел и от всех знакомых, Ванька тоже удивленно разводил руками. Он не знал, где искать загулявшего Генку.

Чтобы очистить свою совесть, он вместе с Червяковым обошел всех Генкиных одноклассников. Ребята недоуменно пожимали плечами и испуганно заглядывали в глаза математику, словно Сидорову уже был вынесен смертный приговор.

Быковский встретил делегацию от школы на пороге своей квартиры – ему надо было в художественную школу, и он очень спешил. Червяков с готовностью отступил к лифту – ему суета вокруг Сидорова была только в тягость, но после всех этих событий завуч и ему устроила выволочку, так что хотя бы внешне приходилось изображать из себя примерного классного руководителя.

– Я спешу, – в третий раз повторил Павел, стараясь не смотреть на Ваньку.

Но Сидоров-старший не торопился. Он стоял на пороге и с любопытством смотрел на зеркало, висевшее прямо перед ним. В зеркале отражалось бледное Ванькино лицо. Над ним, а вернее, над дверью висела пара роскошных лосиных рогов, на которых красовалась пара запыленных шляп. Слева от всего этого богатства располагалась вешалка, а на ней висела серая курточка с красной полоской на спине и груди. Вот на эту-то слишком хорошо знакомую курточку Ванька и смотрел. Когда-то она принадлежала ему, а год назад перешла в распоряжение младшего брата.

– Мне надо идти! – забеспокоился Быковский, не понимая причины задержки.

– Я же говорю, брата ищем, – довольно громко произнес Ванька. – Наверное, он у кого-то из класса живет.

– Наверное, – согласился Павел, пытаясь закрыть дверь.

– А ты не знаешь, он хоть ест что-нибудь? – все так же орал Сидоров-старший. – Атосовсем без жратвы загнется!

– Да ест он, ест. – Быковский не стал дожидаться, когда гость уйдет, а просто стал выталкивать его за порог. – Котлеты с утра ел.

– Я и смотрю! Найти нигде не можем! – бросил в тишину квартиры Ванька, вваливаясь в прихожую. – Иначе давно бы домой пришел.

Внизу хлопнула входная дверь – Червяков вышел на улицу.

– Где он? – Ванька метнулся туда-сюда в незнакомом пространстве.

– Нет здесь никого! – бежал за ним Павел. Но Ванька определил точно. От двери он круто

взял вправо и ворвался в большую залу. Здесь за круглым столом сидел перепуганный Сидоров.

– Да нет же никого! – несся следом Быковский.

– Я тебя сейчас прибью! – заорал Ванька, бросаясь к брату. – Я чуть с ума не сошел, когда мне сказали, что ты исчез.