Договорить Плотниковой не дали. Стеша сорвалась с места и с визгом кинулась на Аню. Она изо всех сил толкнула ее и бросилась к выходу.

– Ненормальная, – прошептала Плотникова, потирая ушибленную грудь. – В психушке лечись, а не в школу ходи! – крикнула она вслед Беленькой, но за дверью уже никого не было.

Все потянулись к выходу. Олеся стала раздраженно запихивать разбросанные Стешины вещи в ее рюкзак.

Вот ведь навязали на ее голову! Надо же – второй раз за четверть влипнуть в такую историю! А ведь зарекалась, слово себе давала…

За нервными сборами она и не заметила, как в классе не осталось никого, кроме нее и Сидорова, который все еще сидел на последней парте и что-то читал. Зазвенел звонок. В кабинет стали забегать шестиклашки.

Генка наконец оторвался от своей книги и раздраженно бросил ее на стол.

«Уилки Коллинз, „Лунный камень“, – мельком успела прочитать Олеся.

„Надо же, в классе скандал, а он от чтива оторваться не может“, – раздраженно подумала Маканина.

– А что там произошло? – громко, чтобы перекричать малышей, спросил Генка.

– Да ну, фигня всякая, – устало отозвалась Олеся. – Мы деньги собрали, отдали Васильеву, а он потерял. И ведь, главное, двух минут не прошло, как он уже был без конверта!

– На полу искали? – Сидоров лениво поднялся.

– И на полу, и на подоконнике. – Олеся взвалила на плечо оба рюкзака. – Это все Андрюхи-ны проделки – заныкал, а отдавать не хочет. Ждет, когда к нему на коленях приползут просить.

– А почему на подоконнике? – Сидоров уже стоял рядом с Маканиной и ждал, когда она сдвинется с места.

– Так ведь все к окну побежали, – махнула в сторону разлапистых цветов на подоконнике Маканина. – Курбаленко на улице Быковского увидела и давай орать. Все и ломанулись. От окна Васильев уже без конверта отошел и принялся врать, что Стеша деньги сама потеряла, что мы ему ничего не давали. А мы давали! Я сама и отдала! А он к окну, и все… Может, съел?

– Как интересно, – пробормотал Генка, проходя мимо. – Надо подумать.

Олеся побежала за ним. Но Сидоров и не собирался идти на математику. Так что пришлось Маканиной одной отдуваться перед Юрием Леонидовичем, который терпеть не мог опаздывающих на занятия.

Она оправдывалась перед математиком, а сама искала глазами Беленькую. Ее не было. До конца дня Стеша в классе не появилась, и Олеся потащила оба рюкзака домой.

Прошло два дня, а Беленькой все не было. Никто даже не поинтересовался судьбой рюкзака. Так он и пылился у Маканиной в углу комнаты. А время уже подходило к праздникам, и вопрос о деньгах возникал все чаще и чаще.

Наконец Олеся набралась храбрости и позвонила Стеше.

– Нету ее, – ответил строгий женский голос.

– А когда она будет? – заторопилась Мака-нина, чтобы на том конце провода раньше времени не прервали связь. – Понимаете, она вещи в школе оставила…

В телефонном аппарате повисла пауза.

– Я не знаю, когда она придет, – наконец ответила женщина, и из трубки полились сигналы отбоя.

Надо было срочно что-то делать! Олеся заметалась по комнате. Если эта истеричка Беленькая не появится в ближайшие дни, то всех собак спустят на нее, Маканину. Уж Анд-рюха-то сможет настроить класс против нее. И тогда что же? История с травлей повторится? Нет, нет, нет! Она сейчас что-нибудь придумает!

– Папа! – вылетела Олеся в коридор. Они жили вдвоем с отцом в небольшой однокомнатной квартире – Олеся в комнате, отец на кухне. – Папа!

Отец, как всегда, сидел за столом и читал журнал на английском языке. Он на секунду поднял глаза от строчек, посмотрел на дочь поверх очков и снова углубился в чтение. Он никогда мгновенно не прерывал своего занятия.

– Папа, мне нужны деньги, – с порога выпалила Олеся и, чтобы сгладить неловкий момент, нажала кнопку на чайнике. – Чайку попьем? – вопросительно посмотрела она на все еще сидевшего без движения отца.

– Зачем тебе нужны деньги? – Журнал лег на стол.

– А ты мне дашь? – Под внимательным взглядом отца Маканина стушевалась. Но ее кстати выручил чайник. Щелкнула клавиша, сообщая, что вода вскипела.

– Вы опять собираете на праздник? – Отец и не думал отвлекаться от темы.

– Я возьму конфетку? – Олеся потянула к себе шикарную коробку конфет. Отцу, довольно известному хирургу, часто дарили такие конфеты, он это называл издержками производства, потому что сам сладкое не любил. Но Олесе такие „издержки“ очень даже нравились.

– Сколько тебе не хватает? – Отец внимательно смотрел на дочь.

– Что ты скажешь, если я у тебя попрошу пятнадцать тысяч? – Маканина быстро сунула конфету в рот. – Я потом верну, – прошамкала она, пряча нос в чашку с горячим чаем.

– Что-то многовато… – Прежде чем сказать это, отец выдержал приличную паузу – такая манера говорить тоже была его отличительной особенностью.

– Ну, понимаешь… – Олеся дула на чай, отгоняя лезущие в рот чаинки. – Так получилось… Что нужно…

– Пока не понимаю. – Отец забрал у Мака-ниной чашку и стал помешивать в ней ложечкой, заставляя чаинки опуститься на дно. – Это очень большие деньги. Мне надо понять, нужны они тебе или нет.

– Нужны! – мгновенно ответила Олеся и потупилась. – Там такая история… Понимаешь, мы Васильеву отдали конверт…

– Опять Васильев? – не выдержал папа. – Олеся, я с тобой уже говорил! Я тебя предупреждал!

– Но это не я, а он! – захлебываясь словами, стала объяснять Маканина. – А теперь все валит на меня. Скоро праздник, а денег нет. Я думала, он шутит, а он на Беленькую кивает! А ее нет! Рюкзак есть, а она сама ушла…

– Куда ушла? – Отец явно ничего не понимал.

– Я не знаю! Мать ее со мной не разговаривает!

– Если ты ей все так же объяснила, как мне, то неудивительно, что с тобой не разговаривают. Я бы тоже не стал в этом сумбуре ничего выяснять.

– Папа! При чем здесь я? У нас праздник срывается.

– Новый год, я думаю, вы вряд ли пропустите.

– Я не о том! – В голосе Олеси слышалось отчаяние. Ее опять не хотели слушать! – Она думает, что я ее обманула. Аяне обманывала! Это все Васильев! Ему дали, а он потерял.

– Погоди, – отец придвинул дочери чашку. – Я запутался. Что у вас с Беленькой случилось и при чем тут деньги?

Олеся с недоверием посмотрела на отца: мол, что тут еще можно сказать, если ты уже не понял?

– А лучше дай-ка мне телефон этой Беленькой, я все у ее родителей узнаю.

– Только скажи, что я не виновата, – побежала следом за отцом в коридор Маканина. – Я же не знала, что все так получится!