интересом следила за выражением лица Сергея, то и дело с улыбкой читающего под столом Ольгины СМС-ки. Но вслух ничего не говорила, уважая право человека на личные тайны. Причем уважала она эти личные тайны настолько, что до сих пор ничего не знала ни об оборотнях вообще, ни о видовой принадлежности своих свёкра и свекрови, ни о жестокой войне против им подобных. О долгой и кровопролитной войне, которой Сергей Алексеевич лично положил конец. Кстати, первое, что он сделал после изгнания самого главного «охотника на нечисть» — это позвал Ярченкова вернуться назад в училище. Тот отказался. В принципе, выбор у директора и так был невелик, потому и пал на Чернобурцева. Все остались довольны. В том числе и оборотни: с таким защитником им снова было нечего бояться! Бездомное зверье под покровительством Ольги и кошки-оборотня Людки воспряло и сыто закурчавилось, перестало шарахаться от людей и прятаться по подвалам. Всегда сытые и заботливо вылеченные от болячек кошки и собаки с достоинством гуляли по зеленым аллеям Авиагородка как полноценные соседи человека. И только семье берестянского председателя никто не мог вернуть погибшего сына Кольку… Как и еще нескольким семьям псов-оборотней, которым не повезло оказаться на улице в ночь полнолуния…

— Ты торопишься, Серёнь? — спросила мать, заметив, что сын то и дело поглядывает на часы.

Сергей Алексеевич замялся. Распространяться о своем романе с курсанткой в присутствии младшего брата и его жены старый лис не собирался от слова «совсем». Ладно еще родители, они сами уже обо всем догадались. Но Мишку и его психологиню личная жизнь старшего брата точно не касается.

— Да, я же все насчет покупки квартиры в соседнем доме думаю… Хожу, смотрю. Вот как раз встреча с продавцом.

— А-а, в соседнем? — понимающе улыбнулась Ксения Петровна — Ну беги, конечно.

— Квартиры… Цветов купи! — по-лисьи фыркнул вослед старшему сыну Алексей Данилович.

(Сасово-Рязань, 01.04.2019-27.04.2019)

Бонус

«Оборотень, оборотень, дай ушки поглажу!

Не противна женская тебе рука?..

Как я посмотрю, не больно ты страшен.

Ляг к огню, я свежего налью молока.

Оставайся здесь и живи…»

                                    …а серая

Шкура потихоньку сползает с плеча.

Вот и нету больше лютого зверя…

«Как же мне теперь тебя величать?..»

(М. Семёнова)

Над коттеджным поселком сыпал легкий февральский снежок. Он ложился на дорожки и, погоняемый ветром, складывался в белые буквы готического шрифта — завещание умирающей старухи-зимы грядущему молодому марту — греть землю солнышком и радовать людей. Но послание так и оставалось непрочитанным: белые перемёты перечеркнули следы шин заезжающего в гараж автомобиля. Водитель — невысокая дама лет тридцати семи с короткой стрижкой и усталым выражением лица — забросила на заднее сиденье фуражку и, хлопнув дверцей, направилась к двухэтажному дому в западноевропейском стиле.

Навстречу выскочили две упитанные рыжие собачки и, восторженно припадая на передние лапы, принялись скакать вокруг любимой хозяйки, то и дело пачкая снежными лапками ее форменное пальто. Женщина по очереди обняла собак и поднялась на крыльцо, отпирая дверь. Собаки влетели в холл следом за ней, едва не сбив с ног сиамского кота, тоже вышедшего поприветствовать долгожданного своего человека. С лестницы, оставаясь на почтительном расстоянии, за раздевающейся хозяйкой наблюдали еще три кота, но в общую кучу-малу не лезли. Смахнув с пальто шерсть и снег, дама осталась в брюках и рубашке с погонами второго пилота гражданской авиации.

— Серёнь! А ты чего сегодня дома? — крикнула женщина в сторону комнаты на первом этаже. Не дожидаясь ответа, прошла вперед и оказалась в большом зале с камином.

В глубоком кресле у камина сидел немолодой мужчина с острыми чертами лица и копной волнистых седеющих волос. На белой овечьей шкуре, при изготовлении которой ни одна овца не пострадала, брюхом кверху валялась третья собака и балдела от того, что хозяин, не отрываясь от чтения, то и дело почесывал ей бочок. Наблюдая эту милую сцену, женщина хихикнула в кулак.

Собака и муж повернули головы на звук одновременно.

— Привет! — Сергей отложил книжку и улыбнулся. — Да, сегодня в универе одна пара была посреди дня, я ее на завтра перенес. Ты только с рейса, Оль? Спать хочешь?

— Агааа… — протянула та, подходя ближе и копясь в папке с ручками — но сегодня было хорошо, рейс из Праги сразу в Пулково напрямую, а уже оттуда на машине пятнадцать минут — и я дома. Как зверье? Хорошо себя вели?

— Отлично! — он еще раз погладил носком ноги лопоухого питомца, с обожанием взирающего на хозяйку снизу вверх. — Рыжик мне сегодня помогал камин топить, представляешь? Принес в зубах какую-то замерзшую палку с улицы и положил ее в дрова.

— Здорово! — восхитилась Ольга, усаживаясь на корточки рядом с собакой и гладя ее по животу. — А у меня не очень новости, кстати. Помнишь, мы с тобой хотели использовать льготные авиабилеты для членов семей? Слетать в Доминикану? Ну так вот, наши прохиндеи это все сейчас отменили… уроды.

— Ну и ладно, — Сергей протянул руку, успокаивающе касаясь плеча жены. — Сами слетаем, без них.

Но тут же природная дотошность взяла свое, и он, прищурившись, спросил:

— А как они сами аргументировали это нововведение? Просто в одностороннем порядке внесли изменения в условия договора или что?

Ольга встала, отряхивая колени от шерсти, широко улыбнулась и взъерошила волнистые пряди на макушке мужа.

— Ох уж, помню я этот тон! Еще со времен училища. Все кажется, что ты сейчас скажешь: «Садитесь! Оценка — хорошо». Как мы тебя боялись все, ты бы знал.

Сергей перехватил маленькую кисть жены и накрыл своей. Лицо его выглядело серьезным, но выражение глаз было по-лисьи шкодное, словно бы мужчина задумал какой-то розыгрыш.

— Ну и садитесь, а что, — он обнял женщину за талию, усаживая к себе на колени. — В ногах правды нет, как известно.

Оказавшись лицом друг к другу, они с минуту просто вглядывались в давно знакомые черты. Сейчас, по прошествии лет, более чем двадцатилетняя разница в возрасте больше не выглядела столь резко. Переехавший в северную столицу из рязанской глубинки Сергей Алексеевич словно сбросил с плеч невидимый груз бытовухи и рутины, посвежел и оживился. Должность преподавателя международного воздушного права в СПбГУ ГА заставляла его ум оставаться столь же острым, как и пять лет назад, когда он доводил своими придирками до белого каления и истерик курсантов-одногруппников его будущей супруги. Ольга же, напротив, стала выглядеть старше