Серина повела плечиком и состроила беспомощную гримаску.

– Тебе помочь? Правда, я такая неловкая, могу невзначай что-то разбить. Это не страшно?

Вдруг рядом с Дженнифер оказался Энди.

– Я тебе помогу.

Серина, напротив, даже чуть отступила назад. Энди, кажется, и не заметил этого, пропустив в спешке момент, когда она подвинулась ближе к Конару. Интересно, отметила про себя Дженнифер.

– Вот и чудненько, мы оба поможем, – защебетала Серина. – Только что приехала Келли. Я знаю, что она попросит белого вина. Она никогда не пьет ничего другого. А кто этот почтенный красавец?

– Это Дрю Паркер, – с удовольствием ответила Дженнифер.

Она обогнула стойку и поспешила навстречу стройному пожилому человеку с отливающей серебром шевелюрой, только что вошедшему в комнату в сопровождении Эдгара. Он увидел Дженнифер, и в его ярких карих глазах вспыхнули искорки.

– Джен! Джен! От тебя глаз не отвести! – воскликнул он.

Дженнифер схватила его за руки, поцеловала в щеку, обняла.

Дрю Паркер в свои семьдесят лет был здоров как бык. Красивый, милый, застенчивый, фокусник-любитель, он играл в фильме роль дедушки. Его всегда узнавали и любили зрители, хотя порой не могли объяснить, за что, равно как и не могли припомнить, в каких фильмах он снимался. Много лет назад, обеспокоенный тем, что с возрастом значительных ролей становится все меньше, он занялся продажей недвижимости. Эта работа была как раз по нему. Его могли порой и не узнать, зато он знал в Голливуде всех. Он знал, кто мечтает об уединении в укромном местечке, а кто хочет оказаться на виду, кто купается в богатстве, а кто постепенно идет ко дну. Но он умел держать язык за зубами и вел дела весьма осмотрительно. В молодости он знавал и Дэвида Грейнджера, и этот дом. Он помогал ей присматривать за реконструкцией здания и остался ей добрым другом.

– Рада тебя видеть, Дрю. Мама тоже будет довольна, что ты смог приехать.

– Я никогда не упускаю возможности повидать твою матушку, – сказал он. – И тебя, Джен. Ты выглядишь просто фантастически.

– Ты тоже, – рассмеялась она. – Неотразим, как всегда.

– Я стар, как Рип Ван Винкль.[1]

– У тебя нет возраста, – возразила Дженнифер.

– Где же твоя мама?

– Я скоро за ней зайду. – Джен заколебалась. – Просто она держит паузу. Думаю, она хочет дождаться, когда вечеринка будет в самом разгаре, чтобы появиться во всем блеске.

– Дженнифер! – позвала Серина.

Она обернулась. Серина все еще стояла у стойки бара. Жестом она указала на дверь. Там, сверкая лысиной, стоял Торн Маккей. Он двинулся к Дженнифер.

– Извини, Дрю. Думаю, мама уже готова.

– Иди-иди, Джен, я здесь прекрасно устроюсь.

– Знаешь, сегодня соберется весь коллектив нашего сериала.

– Догадываюсь. Я видел Хью Таненбаума.

Дженнифер не заметила, что режиссер, близкий друг Джо Пенни и Энди Ларкина, уже приехал. Он болтал с Келли Трент и Джеем Браденом. Сейчас в комнате было несколько незнакомых лиц, но большинство составляли реквизиторы, осветители и декораторы их сериала.

– Все отлично. Приятно побыть среди твоих гостей. А ты иди, – настаивал Дрю.

Не успела Дженнифер дойти до двери, как появилась Эбби. Ее волосы лежали естественно, собранные на затылке в тугой узел. Искусный макияж, придавая еще больше выразительности ее лицу и глазам, был почти не заметен. Огромные глаза сияли. На ней было длинное свободное одеяние, нечто восточное, из алого шелка, дополняли великолепный наряд крупные золотые украшения.

Если уж ты куда-нибудь собралась, наставляла она как-то Дженнифер, сделай из своего появления настоящее событие.

Саму Эбби нельзя было упрекнуть в застенчивости. Ее феерическое появление действительно не оставило никого равнодушным. Легкий шепот пронесся по комнате, и все головы повернулись в ее сторону, все глаза устремились на нее.

– Хэлло! Приветствую вас всех, дорогие мои. Спасибо, что пришли.

– Эбби! – произнесли, а скорее, восхищенно выдохнули по крайней мере несколько пар губ. И вся компания окружила ее.

«В этом невероятном наряде она выглядит такой хрупкой, – подумала Дженнифер. – Она приняла большую дозу лекарств и не дрожит. Пока…»

Но эти предательские признаки… это движение подбородка… легкий трепет пальцев… А Эбби, игнорируя досадные симптомы, любезно раскланивалась с гостями, смеялась, оживленно болтала, расточала улыбки – играла настоящий спектакль.

– Дрю, Дженнифер!

Эбби скользнула через комнату и, слегка улыбнувшись, поцеловала дочь. «Видишь, моя дорогая, видишь, как я отлично справляюсь? Ты не должна так обо мне беспокоиться. Тебе не следует держать меня под замком и прятать от людей».

– Дрю! – Она разволновалась, увидев старого друга, и дрожь ее стала заметнее. Голос вибрировал от переполнявших ее эмоций. – Я так рада, что ты здесь.

– И я тоже, я скучаю по этому старому дому. Сто лет здесь не был, Эбби.

– Вы, наверное, знаете массу всяких захватывающих историй, – сказала Серина.

– Так и есть. Кому интересно, пойдемте со мной, я вам кое-что покажу. Расскажу правду о витраже над лестницей, о нем сложено столько легенд!

Вся компания потянулась к двери. Эбби опиралась на руку Дрю. Дженнифер отстала.

Конар остался за стойкой бара. Он был явно чем-то озабочен. Дженнифер подошла и уселась на высокий стул. Съела оливку. Конар машинально загружал стаканы в посудомоечную машину.

– В чем дело? – спросила она.

Не поднимая глаз, он пожал плечами:

– Дэвид Грейнджер купил это произведение Тиффани в подарок жене, чтобы загладить вину, когда Женевьева Бортни заявила, что ждет от него ребенка. Я уже слышал эту историю, – ответил он.

– Я не об этом. Почему ты такой странный? – спросила Дженнифер.

В нее впился суровый взгляд серых глаз. Он все еще в дурном настроении, решила она.

– Почему это тебя так беспокоит? – буркнул Конар.

В нем не было враждебности. В сущности, он был оскорбительно безразличен.

Она улыбнулась:

– Потому что несколько минут назад ты был почти мил, а теперь мрачнее тучи.

Он заколебался. Дженнифер подумала, что может получить в ответ насмешливую улыбку. Но пронзительные серые глаза продолжали изучать ее без тени юмора.