Заключенным не разрешалось иметь на руках деньги, и все деньги, заработанные заключенными, выдавались при выходе на свободу.

Меня не будет здесь в конце месяца, думала Трейси про себя, но вслух она сказала:

– Это будет хорошо.

– Вы можете начать завтра. Старшая надзирательница расскажет вам подробнее.

– Спасибо начальник.

Он взглянул на Трейси и хотел добавить еще что-нибудь. Но не был вполне уверен, что именно. Вместо этого, он сказал:

– Это все.

* * *

Когда Трейси принесла новость Эрнестине, чернокожая сказала задумчиво:

– Это значит, они тебя расконвоируют. Ты совершишь побег из тюрьмы. Это немного облегчит твое дело.

– А как я сделаю это?

– У тебя три пути, но все они рискованные. Первый путь – выскользнуть. Ты берешь жевательную резинку и однажды ночью впихиваешь в замок камеры и коридорной двери. Ты пробираешься во двор, перелезаешь через колючую проволоку, ты на свободе, и бежишь…

С собаками и вертолетом…

Трейси как будто слышала выстрелы пистолетов охраны, стреляющих в нее. Она содрогнулась.

– А какой второй путь?

– Второй путь – это вырваться. Это когда ты с пистолетом и берешь с собой заложника. Если они поймают тебя, они наделят тебя чертом с никелевым хвостом. – Она посмотрела на удивленное лицо Трейси. – А это еще два или пять лет к твоему сроку.

– А третий путь?

– Прогулка. Это для подопечных, которые заняты свободной работой. Однажды, ты окажешься перед открытой дверью и сделаешь ноги.

Трейси задумалась. Без денег, без машины и места, где бы она могла спрятаться, у нее не будет шанса.

– Они узнают, что я ушла, и пойдут искать меня.

Эрнестина заметила:

– Идеального плана побега отсюда нет. Вот поэтому никто отсюда и не смывается.

Я смоюсь, подумала Трейси.

* * *

В то утро, когда Трейси в первый раз пришла в дом начальника тюрьмы Брэнингена, начался пятый месяц ее пребывания в колонии. Она очень переживала по поводу встречи с женой и дочерью Брэнингена, потому что ей было просто необходимо получить эту работу. Возможно, это – ключ к свободе.

Трейси вошла в красивую большую кухню и села. Она вспотела, лоб покрылся испариной. В дверях появилась женщина, одетая в домашнее платье приглушенно-розового цвета.

– Доброе утро, – сказала она.

– Доброе утро.

Женщина собиралась присесть, потом раздумала и осталась стоять.

Сью Эллен была симпатичной блондинкой тридцати с небольшим лет, с неопределенными, отвлеченными манерами. Худенькая и простая, она никогда не чувствовала себя уверенной в обращении со слугами-заключенными. Должна ли она благодарить их за сделанную работу или просто давать им распоряжения? Должна ли она относиться к ним дружески или только как к заключенным? Сью Эллен все еще не могла привыкнуть к мысли, что она живет среди воров, наркоманов и убийц.

– Я миссис Брэнинген, – начала она. – Эми почти пять лет, а вы знаете, как дети подвижны в этом возрасте. Боюсь, что вам придется постоянно следить за ней.

Она взглянула на левую руку Трейси. Обручального кольца не было, но, конечно же, это ничего не значило. «Особенно у этих низших классов», – подумала Сью Эллен.

Она помолчала и деликатно спросила:

– У вас есть дети?

Трейси подумала о своем неродившемся ребенке и ответила:

– Нет.

– Заметно. Сью Эллен чувствовала себя не в своей тарелке перед этой молодой женщиной. Она была совершенно не такой, какую ожидала увидеть миссис Брэнинген. В ней чувствовалась элегантность. – Я приведу Эми, – с этими словами она исчезла из комнаты.

Трейси оглянулась. Это был большой красивый дом, чистый, аккуратный, со вкусом обставленный. Трейси показалось, что прошла вечность с тех пор, как она последний раз побывала в таком доме. Это был совершенно другой мир, потусторонний.

Возвратилась Сью Эллен, держа за руку маленькую девочку.

– Эми, это… – как же называть заключенную, по имени или фамилии? Она приняла компромиссное решение: – Это Трейси Уитни.

– Хей! – сказала Эми.

Она была тоненькой в мать, с умными, глубоко посаженными глазами. Не очень красивая, но необыкновенно приветливая девочка, что брало за сердце. Я не позволю ей растрогать меня.

– Ты будешь моей новой няней?

– Да, я буду помогать маме присматривать за тобой.

– Джуди освободили досрочно, ты знала это? А тебя тоже досрочно освободят?

Нет, подумала Трейси, но сказала вслух: – Я собираюсь пробыть здесь очень долго, Эми.

– Хорошо, – бодро вступила Сью Эллен. Она покраснела и кусала губы.

– Я думаю… – она закружилась по кухне и начала объяснять Трейси ее обязанности. – Кушать вы будете с Эми. Вам надо приготовить завтрак и поиграть с ней утром. Потом повар готовит обед. После обеда Эми спит, а затем ей нравится прогуляться по ферме. Мне кажется, для ребенка очень полезно понаблюдать, как все выращивается, не так ли?

– Да.

Ферма располагалась на другой стороне от основного здания тюрьмы, там же были двадцать акров земли, засаженной овощами и фруктовыми деревьями, там работали заключенные, там же находился большой искусственный пруд, воду которого использовали для полива. За ним располагалась высокая каменная стена.

* * *

Следующие пять дней стали для Трейси совершенно новой жизнью. Под различными предлогами она с радостью выбиралась из ненавистных тюремных стен, чтобы свободно погулять около фермы, вдыхая свежий деревенский воздух, но она не переставала думать о побеге. Когда она не занималась с Эми, ей требовалось возвращаться в тюрьму. Каждую ночь Трейси ночевала в камере, но днем у нее сохранялась иллюзия свободы. После завтрака в тюремной кухне она направлялась в дом начальника и готовила завтрак для Эми. Трейси научилась хорошо готовить у Чарльза, на полках в кухне начальника было много всякой всячины, но Эми нравился простой завтрак, состоящий из овсяной или хлебной каши с фруктами. После этого Трейси играла с малышкой или читала ей. Потихоньку, Трейси начала учить Эми играм, в которые играла с ней ее мама.

Эми любила кукол. Трейси попыталась изобразить клоуна для нее из одного из старых носков, но он выглядел как нечто среднее между лисой и уткой.

– Какой он чудесный, – сказала Эми восторженно.

Трейси заставляла куклу говорить с различными акцентами – французским, итальянским, немецким, но больше всего Эми нравился выговор мексиканки Паулиты. Трейси смотрела на счастливое лицо ребенка и думала: Я не хочу привязываться к ней. Она – всего лишь мой способ бежать из тюрьмы. После дневного сна девочки они вдвоем отправлялись на долгую прогулку, и Трейси внимательно вглядывалась в земли, принадлежавшие тюрьме, которые она никогда раньше не видела. Она наблюдала все входы и выходы, посты охраны и отмечала, когда происходила смена караула. Ей стало очевидно, что ни один из планов побега, которые она обсуждала с Эрнестиной, не подойдет.