В июле японцы бомбили речной порт Цзюцзян, почти наверняка применив химическое оружие, которое они цинично назвали «специальным дымом». 26 июля после взятия города японской армией подразделение спецназа «Намита» учинило в городе ужасную резню среди мирного населения. И все же продвижение японской Одиннадцатой армии замедлилось. Это произошло из-за наступившей жары и ожесточенного сопротивления китайских войск. Большое количество японских солдат умерло от малярии и холеры, эпидемия которых разразилась из-за невероятной жары. Эта задержка дала китайцам время на то, чтобы демонтировать большую часть заводов и отправить оборудование вверх по течению реки Хуанхэ в город Чунцин. 21 октября японская Двадцать первая армия смогла в результате десантной операции захватить крупнейший морской порт Кантон (Гуанчжоу), расположенный на южном побережье Китая. Через четыре дня 6-я дивизия Одиннадцатой армии вступила в Ухань, после того как китайские части оставили город.

Чан Кайши был вне себя от ошибок в работе своего штаба, службы связи и разведки. Штабы дивизий постоянно пытались уклониться от выполнения полученных приказов атаковать противника. Командование никак не могло выстроить глубокую оборону, создавая только одну линию окопов, которую японцы с легкостью прорывали. Штабы все время дислоцировали резервы не там, где эти резервы требовались. Но следующая катастрофа стала во многом результатом ошибки самого Чан Кайши.

После падения Уханя на острие японского наступления оказался город Чанша. 8 ноября японская авиация совершила налет на город. На следующий день Чан Кайши отдал приказ подготовить город к уничтожению – сжечь, если японские войска смогут прорвать китайскую оборону. Он привел в пример то, как русские сожгли Москву в 1812 г. Через три дня по городу распространились слухи, позднее оказавшиеся абсолютно необоснованными, о том, что японская армия прорвала китайскую оборону и что японцы вот-вот войдут в город. Ранним утром 13 ноября, потеряв самообладание, местное командование подожгло город, исполнив, таким образом, приказ Чан Кайши. Чанша горел три дня. Две трети города, включая склады, полные риса и другого зерна, были полностью уничтожены. 20 тыс. человек погибли, включая всех раненых солдат. 200 тыс. человек остались без крова.

Несмотря на все свои победы, японская императорская армия не почивала на лаврах. Ее командование отдавало себе отчет в том, что им не удалось полностью разгромить китайцев. Линии снабжения японских войск стали слишком растянутыми и уязвимыми. Японцы, которые потеряли уже немало своих самолетов в боях с летчиками Красной Армии, также опасались советской военной помощи националистам. Полные мрачных предчувствий, они пытались разгадать планы Сталина в регионе. Все эти опасения вынудили их в ноябре сделать Чан Кайши предложение: Япония полностью отведет свои войска на север, за Великую китайскую стену – при условии, что националисты произведут смену своего правительства, уступят японцам Маньчжурию, позволят им добывать в Китае необходимые природные ресурсы и пойдут на создание единого фронта против коммунистов. Соперник Чан Кайши в правительстве националистов Ван Цзинвэй отправился в декабре в Индокитай, а оттуда в Шанхай, где вступил в контакт с японскими властями. Он полагал, что, являясь лидером фракции мира в правительстве Гоминьдана, станет естественным кандидатом на пост главы правительства вместо Чан Кайши. Но мало кто из китайских политиков последовал за ним после того, как он перешел на сторону врага. Пламенный призыв Чан Кайши к народу объединиться в борьбе с врагом одержал вверх.

После неудачных попыток заключить перемирие японцы перешли от стратегии мощных наступлений с целью быстрейшего разгрома врага к более осторожным действиям. С приближением войны в Европе они подозревали, что вскоре будут вынуждены перебросить часть своих огромных сил, сосредоточенных в Китае, на другие фронты. Они также продолжали довольно упорно верить в то, что смогут привлечь китайское население на свою сторону – и это после всех тех зверств по отношению к мирному населению, которые они совершили. Хоть войска националистов и мирное население Китая и продолжали нести огромные потери – около двадцати миллионов китайцев погибнут до окончания войны в 1945 г. – японская армия в Китае перешла к мелким операциям, направленным в основном на борьбу с партизанами в своем тылу.

Тем временем коммунисты набрали в свои партизанские отряды большое количество местных крестьян – например, в центральной части долины реки Янцзы они сформировали Новую Четвертую армию. Многие из партизан были вооружены только вилами, косами или в лучшем случае бамбуковыми кольями. Но после пленума Центрального комитета партии в октябре 1938 г. Мао дал строжайшую директиву: вступать в бой с японцами только в случае их нападения на подразделения коммунистов. Коммунистам необходимо было беречь свои силы для захвата территорий, находившихся под контролем националистов. Мао Цзэдун дал всем четко понять, что главным противником коммунистов, их «врагом номер один» является Чан Кайши.

Рейды японских войск в сельскую местность сопровождались массовыми убийствами и изнасилованиями, целью которых было запугать местное население. Японцы прежде всего убивали всех молодых мужчин в селе. «Они связывали их веревками, а затем рубили головы самурайскими мечами». После этого они обращали свое внимание на женщин. Капрал Накамура описал в своем дневнике в сентябре 1938 г. налет на деревню Лугочэнь к югу от Нанкина: «Мы захватили деревню и обыскали каждый дом. Девушек старались хватать самых красивых. Охота длилась почти два часа. Ниура застрелил одну из девушек, потому что у нее это было в первый раз, она была некрасива, и остальные солдаты ею побрезговали». Резня в Нанкине, а также бесчисленные зверства японцев в других районах страны вызвали возмущение крестьян и пробудили в них патриотизм. Такое невозможно было себе представить перед началом войны, поскольку крестьяне мало что знали о японцах, да и Китай как единую страну воспринимали с трудом.

Следующее крупное сражение произошло только в марте 1939 г., когда японцы перебросили крупные силы в провинцию Цзянси, чтобы захватить ее столицу Наньчан. Китайцы оказали ожесточенное сопротивление, несмотря на то, что японцы вновь применили отравляющий газ. 27 марта, после ожесточенных уличных боев, город пал. Сотни тысяч новых беженцев отправились в долгий путь на запад, согнувшись под тяжестью узлов, толкая перед собой деревянные тачки, наполненные доверху жалким скарбом – стегаными одеялами, различными инструментами, посудой. Волосы женщин посерели от пыли. Рядом с более молодыми ковыляли старики, с трудом передвигая скрюченные от боли ноги.

Генералиссимус отдал приказ о контрнаступлении с целью отбить Наньчан. Это стало полной неожиданностью для японской армии, и войска националистов в конце апреля даже смогли с боями ворваться в город, но их сил все же не хватило. Несмотря на то, что еще за несколько дней до контрнаступления Чан Кайши угрожал своим командирам расстрелом, если те не возьмут город, он все же был вынужден теперь отступить.

В мае, вскоре после начала советско-японских столкновений на Халхин-Голе, что заставило Сталина направить на должность командующего советскими войсками в Монголии Жукова, главный советский военный советник при штабе Чан Кайши стал склонять генералиссимуса к тому, чтобы начать мощное контрнаступление и отбить у японцев город Ухань. Сталин пытался ввести Чан Кайши в заблуждение относительно своей готовности заключить союз с Великобританией, тогда как в действительности он в это время уже был близок к заключению соглашения с нацистской Германией. Чан Кайши, правильно угадав, что Сталину просто нужно ослабить японское давление на советские приграничные районы, не пошел на решительные действия. К тому же националистов стала тревожить растущая поддержка Сталиным китайских коммунистов. Однако Чан Кайши резонно считал, что поскольку главной целью Сталина все же было удержать режим Гоминьдана в состоянии войны с Японией, то он будет сдерживать и вылазки китайских коммунистов против сил националистов.