второго «Объединённого фронта» в марте 1970 г. вновь ушло в отставку. Опять в штате было введено прямое президентское правление, и под дулами автоматов землю стали возвращать прежним хозяевам. Как ни были плохи и враждебны наксалитам ревизионисты, всё-таки на некоторое время они выполняли роль буфера, защищавшего крестьянское движение от откровенно фашистских репрессий центральной власти.

Вообще, конец 1970 года стал для наксалитов периодом тяжёлых испытаний: герилья в Шрикакуламе потерпела поражение, «Радио Пекин», стремясь нормализовать отношения с Индией, прекратило передачи о борьбе наксалитов. Стало ясно: или движение найдёт новые ресурсы для качественного рывка, или постепенно его задавят. И тут во всей своей полноте раскрылся организаторский гений Мазумдара.

«О, Калькутта!» – восстание городских наксалитов

Чтобы не дать повстанческому движению затухнуть и постепенно сойти на нет, Мазумдару пришлось поступиться самым святым – идеями Мао Цзэдуна.

В учении о партизанской войне Мао ясно говорится, что революционное движение в городах должно иметь второстепенную, подчинённую роль. «Деревня окружает город», партизаны берут города в кольцо, нарушают жизненно важные коммуникации и вынуждают город капитулировать. Восстания пролетариата в городах при этом желательны, но вовсе не необходимы.

Мазумдар ясно понимал, что силы крестьянской герильи находятся на исходе. Их недостаточно для окружения городов. Чтобы прояснить для себя ситуацию. Мазумдартайно, не поставив в известность даже ЦК, отправился в Калькутту, чтобы установить контакты со студенческими лидерами «нового левого» движения.

Калькуттские студенты всегда были настроены враждебно по отношению к власти., будь это ИНК или правительство «Объединённого фронта». С апреля 1970 г. в университете вспыхнули массовые беспорядки против полуколониальной системы образования. Горячие бенгальские студенты быстро перешли от сжигания портретов Индиры Ганди к убийству полицейских. Мазумдар без малейших проблем нашёл с ними общий язык и установил полное взаимопонимание. Как правило, повсюду в мире городская и сельская герилья вещи трудно совместимые. Либо крестьянская партизанская воина по китайскому и вьетнамскому образцу, либо молодые интеллектуалы в городах, согласно западной традиции, встают на путь «вооружённой пропаганды» и, стремясь разбудить рабочий класс, ведут отстрел наиболее одиозных представителей режима согласно заветам Карлоса Маригеллы. Даже там, где вооружённая борьба в городе и в деревни сочетается, как, скажем, в Перу, руководят ею в каждом случае разные организации. КЛИ(мл) – единственная партия, которая во второй половине XX века сумела вести одновременно исельскую, и городскую герилью; причём движение, развёрнутое в Калькутте 1970–1971 годов, ничем неуступало «Красным бригадам» в момент их наивысшего подъёма.

Достичь такой эффективности Мазумдару удалось благодаря переброске в город около трёхсот опытных партизанских командиров. Ветераны-наксалиты «натаскивали» студентов в военном деле, создавали летучие отряды для совершения налётов. Уже к ноябрю 1970 года в городе от рук наксалитов пало тридцать шесть полицейских и более четырёхсот получили тяжёлые ранения.

Полиция не осталась в долгу: на улицах Калькутты вспыхнула жестокая война – око за око, глаз за глаз. Полиция перестала арестовывать наксалитов, их просто расстреливали, сразу после того как выяснялось, что задержанный – член КПИ(мл). В ответ на это партия организовала серию нападений на полицейские участки и тюремные фургоны для освобождения своих товарищей. Самой известной из серии подобных акций стал побег одиннадцати наксалитских лидеров из тюрьмы в Силигури21 февраля 1970 года.

И в этой войне на городских улицах наксалиты, на первых порах уверенно побеждали. Полиция была перепугана настолько, что жён и детей всех полицейских города свезли в центральные казармы, где те жили под усиленной охраной.

Организовать вооружённую борьбу рабочих Мазумдару не удалось, хотя некоторые предприятия поддержали восставших забастовками. Дело в том, что положение квалифицированного городского рабочего класса, имеющего верный кусок хлеба, в Индии неизмеримо лучше, чем положение нищего, умирающего с голода крестьянина. Рабочая аристократия Калькутты, своего рода сливки трудящегося сословия, не хотела рисковать своим относительно стабильным социальным положением, своими рабочими местами.

Зато городские низы всем сердцем поддержали вооружённую борьбу. Удалось развернуть успешную пропаганду идей КПИ(мл) даже в уголовной среде. Политические оппоненты впоследствии частенько «кололи глаз» Мазумдару этим фактом, пытаясь выставить наксалитов бандой грабителей. Но я посоветовал бы подобным критикам вспомнить слова видного теоретика революции в странах Третьего мира – Франса Фанона: Если революционеры не проводят разъяснительную работу с люмпен-пролетарскими массами, то они рискуют столкнуться с ними в бою как с наёмниками класса угнетателей. Ведь индийский уголовник – это не бандит в навороченной тачке, а человек обездоленный. Их привлекали в свои ряды, перевоспитывали и делали из них бойцов революционной армии. Сознание люмпена в ходе такой идеологической обработки подтягивалось до сознания полноценного пролетария. К тому же и неперевоспитавшимся люмпен-пролетариям дали ясно понять, что быть революционным коммунистом – это супер-шик. Короче, если ты маоист – это круто. Так многие калькуттские уголовнички для форсу бандитского стали брать себе наводящее на правящие классы ужас имя «наксалитов». Бывало и обратное, иногда начинающие студенческие группы для поддержания своего реноме у партийного руководства приписывали себе бандитские подвиги. Классовая война выплеснулась на улицы города.

Но проникновение наксалитов в города, резкий рост их популярности и начало боевых действий в Калькутте сильно не понравилось КПИ(м), которая как раз в это время готовилась к новым выборам в парламент штата. Наксалитам же, как воинствующим маоистам, на парламент было наплевать, по словам Мазумдара, «власти пронимают только один аргумент – штык в горло». КПИ(м) считала бедные кварталы Калькутты своей исконной вотчиной и ясно дала понять эмэлам, что им тут делать нечего. Наксалиты сделали вид, что намёка не поняли, и вскоре размах столкновений между двумя компартиями превзошёл размах стычек наксалитов с полицией. Фактически «марксистская» компартия выступила на одной стороне баррикад с буржуазией.

Вся территория Калькутты была поделена на зоны влияния между двумя компартиями, как между подростковыми группировками где-нибудь в Гарлеме или в Казани. Наказание за нарушение границ чужой территории было только одно – смерть. За период между мартом и августом 1970 г. наксалиты убили двадцать одного члена КПИ(м), и столько же наксалитов уничтожили люди из КПИ(м). Тихая пробрежневская компартия в разборки между крутыми марксистами и марксистами-ленинцами не встревала: за все время городского восстания наксалиты зарезали только одного члена КПИ, да и то по ошибке. Органы внутренних дел Калькутты зарегистрировали во второй половине 1970 года сто двадцать три перестрелки между компартиями; в шестидесяти восьми случаях они начались по вине КПИ(м), в пятидесяти пяти – инициаторами были наксалиты.

Ситуация резко изменилась после назначения новым начальником полиции Калькутты Ранаджита Гупты. Этот молодой член ИНК, имевший репутацию «интеллектуала» и учёного-социолога, по методам действия скорее напоминал утончённого садиста-гестаповца из советских фильмов про разведчиков. Путём беспощадных репрессий, использования платных провокаторов, пыток, казней