В ее схватке с Маризазом, как я заметил, было больше Саразу, нежели Гаксина. Они не нападали друг на друга с бешеной яростью. Даже наоборот – вначале они вообще друг на друга не нападали. Вместо этого парочка ходила кругами, выжидая момент для удара. Затем Макри прекратила движение, подняла взгляд на противника и подняла оба меча. Маризаз сделал то же самое. Некоторое время они стояли, не моргая и не двигая ни единым мускулом. Затем Макри немного изменила позу. Один меч она подняла над головой, обратив острие на противника, а другой держала внизу, чуть отведя руку в сторону. Это была весьма необычная поза. Мне, во всяком случае, ничего подобного видеть не доводилось. Маризаз принял примерно такую же позу. Он стоял перед ней подобно невысокому, но весьма крепкому дубу.

Впервые за долгое время у меня мелькнула тревога по поводу боевого искусства Макри. Я никогда не был гладиатором, но мне довелось сражаться во многих частях мира, а в юные годы я даже выиграл фехтовальный турнир в далеком Самсарине. Силу противника всегда можно узнать по тому, как он держится. Должен признать, что Маризаз был очень сильным. Чтобы выжить в оркском лагере гладиаторов, он и не мог быть иным. Маризаз имел огромное преимущество в весе, и я не видел ни единой прорехи в его защите. Он был чуть выше Макри и, следовательно, выигрывал у нее в длине удара. Я не стал снимать руку с эфеса меча, чтобы в случае необходимости быстро прийти на помощь.

Пожирали глазами они друг друга довольно долго. На мой взгляд, даже чересчур долго. Лично я не приучен жечь противника взглядом. Я не помнил случая, чтобы Макри так долго не переходила к делу. Встретив противника, она тут же идет в атаку и убивает его.

Маризаз атаковал первым. Он проделал это так быстро, что я даже не понял, как это произошло. Легко, без всякой подготовки он прыгнул вперед, и оба его меча мелькнули с такой скоростью, что глаз не мог уловить их движения. Макри не двинулась ни на шаг. Ее мечи опустились, и сталь ударила о сталь. Затем раздался крик боли, и я увидел, как Маризаз, не выпуская мечей из рук, валится на землю. Из смертельной раны у него на шее фонтаном била кровь. Макри, снова заняв оборонительную позицию, не сводила с противника глаз. Насколько я успел заметить, она парировала оба удара черным оркским мечом и поразила Маризаза в шею более легким эльфским оружием. Это произошло настолько быстро, что я, по правде говоря, не был уверен, что все случилось именно так.

Рана оказалась такой страшной, что Маризаз испустил дух уже через несколько секунд. Макри хладнокровно взглянула на тело и опустила мечи.

– Поздравляю, – сказал я.

Она кивнула, выражая благодарность, и проговорила:

– Он был прекрасным бойцом, ему следовало бы остаться дома.

Я оттащил труп в узкий проход между домами и накрыл валявшимся рядом куском гнилой парусины.

– Я сообщу обо всем Службе общественной охраны, как только доберусь до «Секиры мщения», – сказал я, и мы зашагали по направлении к таверне.

– Ненавижу орков, – пробурчала Макри и, помолчав, добавила: – Дай мне свой плащ.

Я заметил, что она дрожит, но с плащом мне расставаться не хотелось.

– Плащ? Но он и мне нужен.

– Ты же видишь, на мне только бикини.

– Прежде чем выбегать на улицу, тебе следовало одеться потеплее. Ты же никогда не видела, чтобы я сражался с орками в бикини.

– Благодарю богов, что они избавили меня от подобного зрелища. Гони плащ, а то я замерзаю! – заявила Макри, сопроводив свои слова оркским проклятием весьма непристойного свойства.

– Перестань сквернословить по-оркски! Тебе страшно повезло, что, завидя твои остроконечные уши и оркский меч, наши добрые граждане не принимают тебя за врага.

Макри обругала меня снова, использовав такое вульгарное выражение, которое вряд ли кто-либо слыхивал за пределами гладиаторского лагеря. Я сокрушенно покачал головой и вылез из плаща, хоть это и не доставило мне ни малейшего удовольствия. Ледяной туман мгновенно проник под тунику.

Макри порекомендовала мне прекратить кривить рожу.

– Никак не могу взять в толк, почему ты иногда бываешь таким толстокожим. Я только что убила лучшего бойца орков из тех, кто находится по эту сторону горного хребта Гзак, а ты ноешь из-за того, что на время одолжил мне свой плащ. Услыхав твое нытье, все решат, что ты хочешь, чтобы я пала жертвой зимней хвори.

– Имей в виду, если ты прихватишь хворь, то тебе придется заботиться о себе самой. Я не стану вливать в тебя это глупое, якобы целебное варево.

Макри остановилась и посмотрела мне в глаза.

– Ты хочешь сказать, что не станешь за мной ухаживать?

– Не надейся. Я и без тебя сыт по горло больными бабами.

– Я спасла тебе жизнь.

– Это когда же?

– Да сотни раз!

– Действительно, должен признать, что иногда ты мне помогала.

– И?..

– Что поделаешь? – вздохнул я. – Если ты заболеешь, я буду поить тебя этим зельем.

– Только попробуй отказаться!

Едва мы успели пройти десяток шагов, как Макри снова остановилась.

– А пот со лба ты мне вытирать будешь?

– Ни за что.

– Что значит «ни за что»?! Ты же вытираешь пот со лба Лисутариде.

– Лисутарида – глава Гильдии чародеев.

– Ах вот, значит, как! – произнесла Макри, повышая голос. – Ты тратишь кучу времени на протирку лбов высокопоставленным персонам, а когда дело доходит до женщины, без который ты давно бы лежал в гробу, то оставляешь ее помирать в сточной канаве?!

– Каким образом в нашей беседе вдруг начала фигурировать сточная канава? – в отчаянии выдавил я. – Кто сказал, что я намерен оставить тебя помирать в сточной канаве?

– Впрочем, лучше погибнуть в сточной канаве, чем получать от тебя помощь. Скорее всего ты вообще не станешь давать мне целебного отвара, поскольку напьешься и обо всем забудешь. Зачем тревожиться о Макри, ведь она всего-навсего орк с острыми ушами. Она может заболеть, и всем будет на это плевать.

– Заткнись. Что ты несешь? Я никогда не позволю тебе умереть.

– Ты ждешь не дождешься, когда я умру. Тебе просто не терпится увидеть меня в могиле.

Я остановился и с подозрением посмотрел на Макри. Может, у нее уже началась горячка, и она бредит?

– Как ты себя чувствуешь? – поинтересовался я.

– Прекрасно, – заявила Макри.

– В таком случае почему весь этот шум?

– Не скажу, – несколько смешавшись, ответила Макри.

– Ты боишься заболеть?

– Я ничего не боюсь! – яростно провозгласила моя подруга.

– Да, конечно. Мне известно, что ты ничего не боишься. Но если оставить в стороне это «ничего», то ты опасаешься болезни. Верно?