— Что ты городишь, мать? — продолжал бушевать глава семейства. — Я этого брата-спортсмена вдоволь насмотрелся, когда в Москве служил. А Танька наша именно что дура, если собралась за спортсмена замуж выходить. Короче, чем зря языком болтать, немедленно собираемся и едем в Москву, пока она за него и в самом деле не выскочила. Я пошел звонить по поводу самолета.

Татьяна и в самом деле полюбила спортсмена — Виктора Тихонова. На момент их знакомства он уже четыре года играл на позиции защитника в хоккейной команде ВВС МВО. Там же выступал и прославленный форвард Всеволод Бобров, у которого был сводный брат Борис. Именно он, будучи приятелем Татьяны, однажды и познакомил ее с Виктором. Произошло это прямо на улице в центре Москвы. Тихонов, как в первый раз взглянул на Татьяну, так сразу и влюбился. Впрочем, и он ей тоже сразу понравился своей скромностью и начитанностью. Они стали встречаться, а уже спустя три месяца решили пожениться. Но без родительского согласия сделать это было нельзя. И если мать Тихонова — женщина простая, работавшая в кузнечном цехе — хорошо приняла невестку, то вот родители Татьяны отбили ей телеграмму из Софии: «Без нас ничего не делай. Приедем зпт тогда все и решим».

Смотрины жениха случились на следующий же день после прилета родителей Татьяны. Тихонов пришел к ним на обед, надев на себя свой единственный парадно-выходной костюм, купленный им в ГУМе, на втором этаже. Своей будущей теще он купил букет цветов, а тестю бутылку армянского коньяка, узнав о его предпочтениях в этой области от своей невесты. С этого коньяка будущий тесть и решил начать проверку жениха.

Когда они уселись за стол, глава семейства налил полную рюмку пятизвездочного напитка Тихонову и первым поднял рюмку. Но гость внезапно заявил:

— Я не пью.

— Я тоже не пью, но сегодня, вроде бы, есть повод, — настаивал на своем хозяин дома.

— У меня игра завтра.

— С кем?

— С ЦДКА.

— Подожди, а ты где играешь?

— Теперь в «Динамо», а раньше играл в ВВС у Василия Сталина.

— Так ты Ваську знаешь?

— Он меня в команду и взял.

— Значит, приглянулся ему?

— Выходит, что так.

Глава семейства поставил на стол, так и не пригубленную рюмку, и продолжил свой допрос:

— И чем же?

— У меня характер золотой, — не моргнув глазом, ответил Тихонов.

Услышав это, будущий тесть от души рассмеялся.

— А ты хват, однако, — вытирая проступившие на глазах слезы, резюмировал отец невесты. — По этому поводу надо обязательно выпить.

— Я же сказал…

— А я говорю надо, — тоном, не терпящим возражений, произнес глава семейства. — Одну рюмку выпьешь и больше не будешь. Где играешь?

— В защите.

— Вот и хорошо. Глядишь, эта рюмка на тебя так повлияет, что ты к моим армейцам цепляться не будешь. Имею я право своим помочь, раз уж моя Танька в динамовца втюрилась?

Тут уж настала очередь Тихонова смеяться. После чего его рука сама потянулась к рюмке…

Спустя полтора месяца после этих смотрин — 24 декабря 1953 года — Виктор и Татьяна поженились. Свадьба была очень скромной даже по меркам тех лет: на ней присутствовали жених с невестой, родители Татьяны, а сторону жениха представляли мать и тетя Тихонова. Спустя пять лет у молодых родился сын Василий, названный так в честь отца Виктора, погибшего на фронте.

11 февраля 1977 года, пятница, Усть-Каменогорск

Александров проснулся от того, что кто-то настойчиво тряс его за плечо. Открыв глаза, он увидел над собой склонившееся лицо матери:

— Борис, к тебе пришли, — сообщила она сыну.

— Кто пришел? — спросил Александров, но мать не стала ничего объяснять и удалилась на кухню.

Откинув одеяло, хоккеист всунул ноги в тапочки и вышел в коридор. На пороге стоял сын местного прокурора Геннадий, с которым он когда-то приятельствовал. Увидев его, Александров понял, почему его мать так быстро удалилась — дружбу сына с этим человеком она не приветствовала.

— Привет, Борька, — расплылся в улыбке гость и протянул ладонь для рукопожатия.

— Пройдешь? — спросил Александров после того, как они поздоровались.

— Нет, лучше ты к нам спустись — я во дворе свой «Жигуленок» оставил, — ответил Геннадий.

— К нам это к кому? — удивился хоккеист.

— А ты спустись, увидишь, — загадочно улыбнувшись ответил гость, после чего вышел из квартиры.

Александров пожал плечами и подошел к окну на кухне, которое выходило во двор. Там он действительно увидел бежевые «Жигули» прокурорского отпрыска. Но кто был внутри разглядеть было нельзя. Поэтому Александров отправился одеваться.

Когда он натягивал на ноги штаны, в комнату зашла мать.

— Чего он хочет? — спросила женщина.

— Не знаю пока, — коротко ответил сын.

— В любом случае, ничего хорошего от него ждать не приходится.

— Да брось ты, мам, — Александров обнял женщину за плечи. — Небось, позовет в «Айну» мой приезд отметить.

— Зачем ему твой ресторан, если водка его не интересует.

— В каком смысле? — не понял Александров.

— А в том, что ему не алкоголь нужен, а другое средство, чтобы забыться. Об этом у нас уже почти весь город знает, кроме тебя.

— Наговаривают люди, — отмахнулся от слов матери сын и, накинув дубленку, вышел из квартиры.

Когда он подходил к «Жигуленку», то заметил там троих пассажиров: двое, и среди них Геннадий, сидели на заднем сиденье, и еще один на водительском месте. Значит, место рядом с водителем предназначалось вновь прибывшему. На него он и сел.

— Ну, здорово, знаменитость, — радостным возгласом встретил хоккеиста водитель, в котором Александров узнал еще одного отпрыска — сына главы местного обкома партии Владимира, с которым он тоже был знаком, но больше шапочно.

Пожав ему руку, Александров поздоровался и с другим пассажиром — молодым парнем, сидевшем на заднем сиденье наискосок от него. Тот представился Александром.

Когда ритуал знакомства был завершен, Владимир спросил у хоккеиста:

— Мы слышали, что в Москве на тебя крупно наехали?

— Ерунда, разберусь, — сделал безразличное лицо Александров.

— Одному разбираться трудно, здесь нужна компания, — продолжал Владимир. — Хочешь, я своего батю подключу — у него в Москве большие связи есть.

Александров и сам знал о том, что у родителя Владимира имеются влиятельные друзья еще с тех времен, когда он почти пять лет работал в структурах ЦК КПСС. Но он не хотел впутывать в свои проблемы посторонних людей, тем более через их детей — так называемой «золотой молодежи».