Падал Кресало долго и с перерывами – время от времени тормозя падение шлепающими ударами о ветки.

А потом ветки кончились, и Кресало, промелькнув мимо расставленных рук Гонсо, мягко шмякнулся о землю. И так и остался лежать без движения на спине, глядя открытыми глазами на то самое небо, которым еще только что любовался Гонсо.

Герард Гаврилович бросился к старику.

– Гражданин Кресало! Вы как? Руки шевелятся? – почему-то спросил он.

– Руки-то, может, и шевелятся, – печально сказал Кресало. – Все остальное – не знаю. Не доберусь я до дома, товарищ прокурор…

– Ну, ничего, до дома я вас как-нибудь доставлю, главное, что живой.

– Живой… А как же эксперимент? – тревожно спросил Кресало. – Неужто не удался? Что же, я зря жизнью рисковал?

– Ну почему же, – пожалел старика Гонсо. – Теперь я вижу, что вы и на березу залезть можете.

– Ну и хорошо, – закатил глаза Кресало. – А то я уж испугался, что зря страдания принял.

– Ладно, Кресало, пойдемте… Капитана нам лучше не дожидаться.

В фильмах о войне Герард Гаврилович много раз видел, как выводят раненых с поля боя. И теперь делал все автоматически. Приподняв Кресало, он поднырнул под его правую руку, выпрямился и пристроил его обмякшее, как матрас, тело на своих плечах.

– Ну, двинули, – бодро сказал Герард Гаврилович.

И они пошли.

Когда они уже скрылись из виду, из кустов вылез веселый капитан-разбойник Мурлатов в сопровождении Шламбаума. Он подошел к березе, нагнулся и поднял с земли забытую в суматохе Герардом Гавриловичем папку. Раскрыв ее, он полистал находившиеся там документы и весело присвистнул.

– Сделали мы их, Титыч! И не просто сделали, а с перевыполнением плана!

– А не надо было поперек нас в печку лезть, – невозмутимо ответил Шламбаум.

– Это товарищ прапорщик Хрюков говорил? – рассмеялся капитан.

– Нет, это я говорю. А товарищ прапорщик Хрюков говорил: у кого ахиллесова пята, а у кого ахиллесова голова!

– А ведь прав он, Хрюков твой…

– Так потому и прапорщик был, а не ефрейтор.

– Интересно, в каком звании он в отставку вышел?

Шламбаум подумал. Он всегда, как говорил капитан, соображал демонстративно, то есть так, что процесс соображения был виден на его лице. А еще он всегда соображал не о том, о чем его спрашивали. Логика его соображений не поддавалась учету.

Наконец Шламбаум пришел к выводу и доложил:

– В своем. Хрюкову другие не к лицу.

Исчезнувшие вещи на незначительную сумму не представляют большой общественной опасности и вообще никому не нужны.

Из постановления о прекращении уголовного дела

– Приятное местечко, – сказал Артур Сигизмундович, оглядывая помещение ресторанчика кавказской кухни, куда его пригласил для серьезного разговора капитан Мурлатов, с которым у Шкиля были давние и весьма конструктивные отношения. – Ничего себе, – согласился капитан. – А главное, его владелец мой хороший знакомый. Так что тут нам никто не помешает. А если не хватит денег расплатиться, – хохотнул он, – простят, а не сдадут в милицию… Время было промежуточное, между обедом и ужином, и ресторанчик был практически пуст. Устроившись за угловым столиком и сделав заказ, капитан и Шкиль приступили к серьезному разговору.

Шкиль уже хорошо знал привычки капитана и потому, когда тот пригласил его перекусить, вынул из сейфа приличную сумму долларов, разделил ее на несколько частей и уложил в кейс. Капитан принадлежал к семейству хищников, и скармливать добычу ему надо было порциями, всегда имея хороший кусок про запас, потому как капитан начинал обычно с информации не очень важной, а главные новости приберегал напоследок.

– Итак, капитан, – приступил к делу Шкиль, – я надеюсь, вы пригласили меня не для того, чтобы сообщить мне неприятное известие?

– Обижаете, Артур Сигизмундович. Известия у меня точно есть, но для вас весьма и весьма интересные.

– Ну что ж, будем, как говорится, посмотреть… И кого они касаются?

– Наших с вами друзей из прокуратуры.

– Что вы говорите?! Действительно, любопытно будет послушать. И что же наши друзья?

– Неприятности у них, и большие – утеряна папка со служебными документами. Пока еще об этом никто не знает, кроме того, кто потерял. Но скоро все вылезет наружу, и придется Тузу тушить пожар.

– То есть сам Туз еще просто не в курсе? – уточнил Шкиль, отправляя в рот горячий расплавленный сыр сулугуни.

– Еще нет, но когда узнает!..

– И кто же виновник сего чрезвычайного происшествия?

– А вы догадайтесь! – хитро оскалился Мурлатов.

Шкиль даже жевать перестал.

– Неужели?

– Он самый, – подмигнул Мурлатов, перемалывая своими крепкими клыками сациви вместе с костями. – Наш юный и романтический друг.

– И что же он так неаккуратно?

– Так ведь в облаках витает, не смотрит по сторонам, все грезит о великих подвигах, – блестя разбойничьими глазами, объяснил капитан. – Причем все хочет сделать сам, своими руками. Да и доверчив уж больно. Ему один старый сморчок, которого мы неосмотрительно пожалели, нажаловался. Мол, вынудили его в милиции взятку дать… Так наш юный друг так распалился от негодования, что поверил даже в несусветную дичь, которую этот сморчок нес.

– Это в какую же именно? – поинтересовался Шкиль, приступая к шашлыку по-карски.

– Представляете, ему старый стручок рассказал, будто он передал взятку лейтенанту Кардупе, сидя на березе…

Шкиль оторвался от шашлыка и недоуменно уставился на капитана.

– На березе?

– Да-да, представляете себе?! Будто он сидел в полночь на одной березе, а Шламбаум на другой, которая рядом растет. И таким вот образом он взятку и передал.

Шкиль невольно захохотал – ай да капитан! Прямо хоть награду ему вручай – победителю-ученику от побежденного учителя!

– Нормальный человек послал бы старого брехуна подальше, но наш-то друг не такой. Пообещал сморчку дело возбудить, а потом и следственный эксперимент провести – для восстановления картины преступления, – развел руками Мурлатов, скаля зубы. – В общем, так раздухарился, что даже папку с документами потерял.

Шкиль молча достал из кейса первую порцию долларов и протянул ее капитану – заслужил. Тот, не раскрывая конверта, определил ловкими пальцами его толщину, удовлетворенно улыбнулся и спрятал конверт в карман. Затем он блаженно потянулся – день прошел не зря. И принялся со вкусом расправляться с цыпленком табака.

Разобравшись с цыпленком, капитан, улыбаясь каким-то своим мыслям, со смаком закурил. Шкиль уже хорошо изучил капитана, поэтому видел, что разговор не закончен. Он догадывался: что-то Мурлатов приберег еще… На сладкое.