— Когда и где это случилось? — вмиг напрягся Абрахам.

— В Академии. Сегодня днём, — нехотя ответила я, и тут же добавила: — Я тебе говорила, что эти зверюги для меня потенциально опасны? Говорила? А ты: «Не выдумывай и не бойся. Животные чувствуют страх». А нужно было бояться… чувствовало моё сердце, что добром оно не кончится…

— Всё. Успокойся ты…

— Успокойся… — проворчала я. — Тут едва калекой не сделалась, а ты меня успокаиваешь…

— Так как это случилось?

Вообще, как мисс с родословной в два рулона, я должна бы в этот момент изобразить Милку и, пустив одинокую слезу, дрожащим голоском пожаловаться: «Это было просто ужасно!» Но как-то настроение было не то, потому буркнула:

— Как всегда, через задницу.

— То есть? — нахмурился магистр тёмной магии.

— То есть стояла лошадь, жевала узду, и вдруг, ни с того ни с сего, понесла. Если бы не добрая листийка, я была бы уже где-то… чёрт его знает, где. Скорее всего, адские котлы своей тушкой грела бы.

— И никто не задался вопросом, почему это случилось?

— Как же не задался? Магистресса Олем полчаса сетовала на криворукость нынешних, покушающихся на мою персону, убийц…

Ответом мне был противный скрип зубов, от которого поморщился даже дворецкий.

— Да ладно тебе. Не переживай ты так. Может, её овод укусил. Не магистрессу — лошадь. Или ещё чего в голову взбрело. Кому я нужна вообще?

— Мне.

Вот вроде одно короткое слово. Ничего особенного, но сразу так хорошо стало, что едва улыбку смогла сдержать. И даже обижаться перестала. Почти. Для виду ещё подуться не помешает.

— Я спать хочу, — пожаловалась я, отложив вилку и так и не съев мясо. — Устала так, что кошмар просто. Слишком всё как-то… или, может, передумаешь и изольёшь душу? Скажешь всё же, почему выглядишь таким вымотанным? Оно сразу легче станет. Вот я сказала и прям как бабочка… счас взлечу.

Магистр улыбнулся, но отрицательно мотнул головой:

— Нет! Не стоит забивать твою голову глупостями.

Ой, да… хотя… оно мне надо? Правильно, не надо.

— Ну… тогда я спать.

Абрахам кивнул.

— Ложись. Завтра договорим, — сказал он, тоже поднимаясь из-за стола. — И я лягу пораньше. Последние дни были… напряжёнными.

И у меня снова заворочалось то проклятое веками любопытство, сгубившее не одного выдающегося человека. Но… до завтра подождёт.

— Спокойной ночи, — чмокнула я Абрахама в щёку и пошлёпала тапками в свою комнату.

* * *

Однако уснуть оказалось далеко не так легко, как я надеялась.

Луна, словно издеваясь, заглядывала в окно. Навевая настроение… какое-то… такое… Идиотское.

Думалось обо всём вместе и ни о чём конкретно. И совершенно не получалось уснуть. Вот вообще. Хоть ты вой, хоть тресни.

Я уже двадцать раз взбила подушку. Тридцать раз раскрылась и тридцать один укрылась. Лежала на животе, боку, спине… чуть не вверх ногами. Но сон, насмехаясь и прячась по тёмным углам, идти ко мне не желал.

А вот и ладно.

И с какой это радости мне одной мучиться? Не спится мне, так пусть все не спят. Вот с этой мыслью — гаденькой, подленькой, но, по моему мнению, справедливенькой — и своей подушкой в руках я и двинулась на подвиги. Или на поиски приключений на свою упитанную уже филейную часть.

Вообще-то об отношениях мужчин и женщин жизнь снабдила меня таким багажом теоретических знаний, что практические — меня несколько пугали. И в принципе, сколько бы я ни фраерилась и ни насмешничала над старомодностью Абрахама, а на деле в глубине души была благодарна ему. Не спрашивайте, откуда во мне это…

А вообще, нет тут ничего такого, чтобы скрытничать.

В нижних кварталах не очень-то ценится женская невинность. Хотя нет. Вру. Очень ценится. Золотом обычно.

Если ты чиста и невинна, то ты или страшная, как смертный грех, или недоразвитая, как была я, или просто пока до тебя руки не дошли. А если дошли… Можно попасть, как Лиска. Зачастую так оно и получается. Тебя продают в бордель, где сперва предложат какому-нибудь аристократу за бешеные деньги, из которых тебе самой достанется миска не самой лучшей еды и пара монет на ткань для нового платья. А когда «оне» изволят наиграться, тебя в том же борделе с нетерпением ждёт постоянное место работы. Хочешь ты того или нет.

В моём случае… во-первых, Сэм был очень против неожиданного увеличения количества его работников. Потому мне мог и шею свернуть за любовные похождения. А во-вторых, все мои знакомые предпочитали женщин с достоинствами не столько в виде таланта щипача и форточника. А скорее с такими, которые пощупать можно. У меня можно было пощупать рёбра. Притом пересчитать их снизу доверху и в обратном порядке. Короче, вы понимаете, да? И на самом-то деле, не очень-то и хотелось. Как посмотришь на то, во что превращаются беспрерывно рожающие от всех подряд девицы…

Нуда ладно.

Вот такие мысли роились в моей голове, пока я в потёмках брела по коридору в сторону комнаты магистра Волена.

У двери я остановилась. Чуть засомневалась, но толкнула её так, словно готова была сразиться с драконом, прятавшимся у Абрахама под кроватью.

— Что случилось? — подскочил магистр на постели и хлопнул в ладоши, включая магсветильник.

Я зажмурилась от резко включённого света и, сунув подушку подмышку, потушила его таким же резким хлопком.

— Чего сразу — случилось? Мне просто луна в окно светит — уснуть не могу, — выдала я совершенно неправдоподобную версию моего шатания по особняку Воленов среди ночи. Но деваться уже было некуда, потому решительно подошла к кровати и швырнула на неё свою подушку. — Подвинься.

— А что это ты раскомандовалась? — спросил Абрахам, но всё же подвинулся. Страшно смущаясь и молясь о том, чтобы неожиданно снова не включился свет, я забралась под одеяло и, устроившись под боком магистра, замерла.

Вообще, в тот момент мне почему-то ничего хорошего в голову не пришло, кроме воспоминания о том, как рожали меня. И от этого стало совсем дурно, а в горле запершило.

А с другой стороны, так хотелось побыть с ним рядом. Просто вдыхая запах кедра и лимона. И точно знать, что никакая зараза к нему не прицепится…

— Да что случилось? — не выдержал магистр, совершенно не понимающий, чего со мной такого происходит.

— Я же вроде сказала. Луна…

— Луна светит, ветер дует, собаки лают… а если серьёзно?

Я вздохнула и повернулась на спину, уставившись в темноту.

— Скучала я. Что не понятно? — нехотя призналась я. — Мог бы и промолчать. Ты ж воспитанный и взрослый дядька.

Абрахам на это хмыкнул и, как и положено воспитанному дядьке, промолчал. Вместо этого подгрёб меня к себе поближе, закинув на маленькую меня руку и ногу, и ткнулся носом в шею.