— Ничего подобного, — резко ответила Ровена. — Все, что происходит сейчас, милорд, происходит лишь потому, что вы не за ту меня приняли, и потому, что вы посчитали возможным грубо вмешаться в чужую жизнь, хотя никто не просил вас об этом.

— Ты хочешь сказать, что возражаешь против обучения Марка в Итоне? — удивился маркиз.

— Пусть уж лучше мой брат останется без образования, чем будет обязан им вам!

— Судя по твоим словам, можно подумать, что ты просто не любишь своего брата.

Маркиз подошел еще ближе и теперь, стоя совсем рядом с Ровеной, тихо сказал:

— Победа все равно будет за мной, Ровена. Стоит ли бороться с человеком, который уже успел завладеть твоим сердцем?

Ровена поняла вдруг, что маркиз прав, но она все равно собиралась поспорить с ним, как вдруг, к ее великому облегчению, снова открылась дверь кабинета.

— Сэм явился, ваша светлость! — объявил дворецкий, и в комнату вошел кучер, которого Ровена так часто видела возле собственного дома.

— Доброе утро, милорд!

— Доброе утро, Сэм, — ответил маркиз. — Мисс Уинсфорд приехала просить тебя о помощи.

Сэм удивленно взглянул на Ровену, а маркиз продолжал:

— Она хочет знать, Сэм, не говорил ли ты юному мистеру Марку о работе с лошадьми, не было ли между вами разговора, после которого он мог бы решить зарабатывать на жизнь таким образом.

Улыбающееся лицо Сэма сделалось серьезным, и он озабоченно спросил:

— Не хочет ли ваша светлость сказать, что юный джентльмен сбежал из дома?

— Именно это и случилось, Сэм. Он написал своему отцу, что собирается найти работу, связанную с лошадьми. Как ты думаешь, куда он мог направиться?

Сэм на минуту задумался.

— Мне кажется, мистер Марк мог отправиться в Ньюмаркет, милорд.

— Ты рассказывал ему о скачках?

— Да, милорд, он очень интересовался этим, и сейчас я вспоминаю, как сказал ему, что для тренировки лошадей требуется много конюхов.

— Значит, туда он и отправился, — предположил маркиз, посмотрев на Ровену.

— Он не мог уйти далеко! — воскликнула девушка. — Я должна его догнать.

— Я отвезу вас в Ньюмаркет, — сказал маркиз.

Поколебавшись несколько секунд, Ровена ответила, что у нее есть провожатый.

— На четверке лошадей? — поинтересовался маркиз.

— Н-нет, — вынуждена была признать Ровена.

— Тогда, думается мне, моя четверка будет быстрее. Мы сможем догнать Марка на дороге в Ньюмаркет, прежде чем он успеет уйти далеко.

Маркиз посмотрел на кучера.

— Мой фаэтон, Сэм, — приказал он. — И четверку новых гнедых.

— Слушаюсь, милорд. — Помявшись несколько секунд, Сэм сказал: — Мне очень жаль, милорд, если мои слова навлекли на мальчика беду.

— Это не твоя вина, — коротко ответил маркиз.

Когда Сэм скрылся за дверью, маркиз спросил Ровену, как она добралась до Свейнлинг-парка.

— Меня привез мистер Лоусон.

— Ну конечно! Ваш настойчивый поклонник, — саркастически заметил маркиз.

— Папа уже успел уехать с визитами к больным, когда я нашла записку, а у нас, если вы заметили, нет другого средства передвижения, кроме старого Доббина.

— Я поблагодарю от вашего имени джентльмена Лоусона, — сказал маркиз. — И пусть едет заниматься своими делами.

Он направился к двери. Ровена поднялась на ноги и поспешила за ним.

— Нет… пожалуйста, — сказала она. — Мистер Лоусон был так добр, и…

Но за маркизом уже захлопнулась дверь, и Ровена поняла, что ничего не может сделать, кроме как позволить ему отослать Лоусона.

Она надеялась, что маркиз, по крайней мере, сделает это вежливо. И в то же время Ровена не могла не признаться себе, как рада она, что не придется возвращаться обратно в обществе мистера Лоусона. Пожалуй, Эдвард был чересчур настойчив в своих ухаживаниях.

Правда, девушку раздражало, что маркиз снова навязал ей свое решение, не оставив выбора.

«Главное сейчас — найти Марка», — напомнила себе Ровена.

И все же, когда маркиз вернулся через несколько минут и сказал, что он отослал Лоусона, а его фаэтон сейчас подадут, Ровена не смогла сдержать охватившего ее радостного возбуждения при мысли, что она отправится в Ньюмаркет вдвоем с маркизом.

Конечно, сзади будет сидеть кучер, но он ведь не услышит, о чем они говорят.

Когда они выезжали по аллее к воротам, глядя на то, как умело правит лошадьми маркиз, Ровена подумала о том, что многие женщины наверняка позавидовали бы ей сейчас.

Но тут же с горечью напомнила себе, что у этих женщин нет особых причин для зависти, ведь другие леди, которых катал маркиз, наверняка были знатными дамами, и маркиз относился к ним совсем иначе, чем к ней.

Примерно с милю они проехали молча, затем маркиз сказал:

— Ты такая красивая сегодня, Ровена. Всякий раз, когда вижу тебя, поражаюсь твоей красоте.

Ровена ничего не ответила, она только сжала крепче лежащие под укрывающим ее колени шерстяным пледом пальцы и попыталась совладать с чувствами, которые вызвал в ней комплимент маркиза.

— Я все пытался придумать, как мне уговорить тебя покататься со мной, Ровена, — признался маркиз. — Мне столько всего хотелось тебе показать. Есть много мест, где я желал бы побывать вдвоем. И, как уже сказал, судьба снова пришла мне на помощь.

— Меня привела сюда вовсе не судьба, а тревога о брате! Марк убежал из дому, потому что ваши слуги заморочили ему голову рассказами о лошадях, на которых ему никогда не удастся поездить, не говоря уже о том, чтобы владеть ими.

— Ты уверена в этом? — спросил маркиз.

— Абсолютно уверена. Даже мой отец согласится с тем, что, хотя он принял от вас помощь, чтобы дать образование детям, было бы слишком, если бы вы начали снабжать нас предметами роскоши.

— Не вижу в этом ничего особенного. Ты прекрасно знаешь: я готов дать тебе солнце, луну, звезды и все, что пожелаешь.

С губ Ровены чуть было не сорвались слова «кроме обручального кольца». Но она подумала, что произнести это вслух было бы проявлением дурного тона.

— Я люблю тебя! — сказал маркиз, внимательно следя глазами за лошадьми. — Ты даже не представляешь себе, как сильно я люблю тебя. Прошлой ночью не мог даже заснуть — все время думал о тебе.

Ровена не собиралась доставлять ему удовольствие, признавшись, что она тоже беспокойно провела ночь, мечтая о нем. Поэтому она холодно ответила:

— У нас с вами разные понятия о любви, милорд, поэтому давайте поговорим о чем-нибудь другом.