Открытие искорок стало кульминацией этого веселого дня. Друзья уже несколько часов гонялись за озорными светлячками по всему Долгому рынку.

Сначала Брофи в них не поверил. Как не поверил в появившуюся из облака голую женщину. Или в высовывающиеся из-под воды крохотные личики. Или в выросший из ниоткуда длиннющий нос. Но светлячков они с Трентом увидели одновременно, и сей факт неоспоримо доказывал реальность их существования.

Брофи перекатился на живот и встал на колени, пытаясь отдышаться. Легкие горели, и в этом не было ничего странного – весь день на ногах! И всё бегом! И всё со смехом! Начав с утра, они побывали, кажется, везде, а сейчас солнце уже клонилось к закату.

Трент ухитрился подняться первым и, вскинув руки над головой, запрыгал вокруг побежденного.

– Поймал! Поймал! – кричал он, оборачиваясь к прохожим. Народу на Долгом рынке оставалось еще немало, и вокруг двоих весельчаков собралась небольшая толпа.

– Я Трент Всемогущий! Я поймал светляка!

– Нет, не поймал! – Брофи вцепился в приятеля. – Врешь! Врешь! Покажи!

Трент вырвался, засунул сжатый кулак под мышку, оберегая свое сокровище, и попятился, но споткнулся о дышло телеги и хлопнулся в грязь.

– Нет, не покажу, – заявил он, не торопясь подниматься. – Это мой светляк. Я его поймал, и я его съем.

Брофи прыгнул на приятеля сверху и, повалив на спину, попытался разжать стиснутые пальцы.

– Светляка нельзя есть. Нельзя! Съешь – и лопнешь от счастья. Не веришь мне, спроси любого!

Зрителей прибывало. Трент перевернулся на живот и сбросил Брофи.

– Нет, нет, нет! Я его съем и навсегда останусь счастливым!

– Нет, нет, нет! Съешь и умрешь! Распухнешь, раздуешься, как поджаренная кукуруза, и лопнешь.

– А вот и не лопну! А вот и не лопну!

– А вот и лопнешь! А вот и лопнешь!

Трент откатился в сторону, вскочил и оказался вдруг нос к носу с двумя девочками, дочерьми подошедшего на шум торговца. Девочки запищали и вцепились в ноги-башни великана-отца. Бородач покачал головой и презрительно фыркнул.

– Думаете, я лопну? – обратился к детишкам Трент, не замечая нависшего над ним здоровяка.

Меньшая из девочек тряхнула головой.

Трент сунул светлячка в рот и виновато ухмыльнулся. Сестры вытаращили глаза.

Лоб у Трента наморщился, физиономия странно исказилась, и в следующий миг несчастный медленно сполз на землю. По телу пробежали судороги. Брофи открыл рот.

Младшая из сестер нахмурилась, замигала и покрепче вцепилась в ногу папаши. Трент открыл один глаз и посмотрел на нее. Девочка всхлипнула.

Трент открыл рот, судорожно хватил воздуха и громко рыгнул.

Брофи и детишки залились смехом.

Кольцо зрителей распалось. Кто-то снисходительно улыбался, кто-то осуждающе качал головой.

Чего-чего, а публики здесь хватало – на Долгом рынке собирались сотни покупателей и продавцов из десятка с лишним стран. Тех, кто улыбался, Брофи называл для себя «живчиками». Для него они были маленькими пузырьками радости. Над их головами кружили светляки, и Брофи испытывал к ним самые теплые чувства. Другие бросали на двух друзей сердитые взгляды и неодобрительно хмурились. Трент окрестил таких «мертвяками». Светляки от них убегали, а встреча с ними сулила неприятности.

Отец малышек, бородатый торговец из Фарадана, определенно относившийся ко второму типу, подхватил девочек на руки и потащил прочь. Сестры же оглядывались на Трента, строившего им вслед смешные гримасы.

Сердце Брофи таяло от нежности и гордости. Такого друга, как Трент, не сыскать в целом мире. С кем еще так повеселишься! Кто еще может так насмешить! Неистощимый на выдумки, бесшабашный и бесстрашный – настоящий герой!

Последнюю бутылку «Крови сирены» друзья спрятали после стычки с шайкой матросов. Окружив приятелей, те потребовали угощения. Трент, размахивая бутылкой, как мечом, врубился в самую гущу противника.

– А ну назад! – заорал он, нанося удары направо и налево. – Червяки морские! Пираты луж!

Ошеломленные столь бурным натиском, матросы попятились, и Брофи воспользовался замешательством, чтобы оттащить друга в сторону. Пятеро самых смелых устремились все же в погоню, но не выдержали предложенного темпа. Убежать от морехода дело нехитрое.

Сидя на камнях, Брофи любовался Трентом: густые черные волосы растрепались, как грива, что придавало ему сходство со львом. Даже Шара признавала, что Трент симпатичный парень, а сейчас, в свете предвечернего солнца, его улыбающееся лицо представлялось Брофи идеалом красоты.

Трент повернулся, и очарование момента растаяло.

– Что?

– Когда-нибудь ты станешь великим королем.

Улыбка поблекла, и блеск в глазах потускнел.

– Ты это к чему?

– Ни к чему. – Брофи пожал плечами. – Так оно и есть! В тебе столько радости, столько жизни. Ничего другого правителю и не надо. Вдохновлять тех, кто обделен вдохновением! Любить людей и позволять им любить тебя в ответ.

Трент как-то невесело усмехнулся. Некоторое время он смотрел на Брофи, как будто собирался что-то сказать, но потом передумал. Над рынком разливались самые пышные краски заката.

– Знаешь, не думаю, что твоей тете или моему отцу понравится, как мы выглядим. Если бы они увидели нас сейчас, пьяных, грязных как свиньи…

Брофи посмотрел на себя – перепачканная, мокрая одежда. Неужели они еще и купались? Он повернулся к Тренту – приятель выглядел не лучше.

Ну конечно! Они распевали песни на Рыночном мосту, и какие-то нехорошие солдаты не пропустили их на другую сторону. Солдаты посоветовали им пойти домой и выспаться – вот еще! Никогда в жизни Брофи не был так бодр и весел. И тогда они просто спрыгнули с моста и переплыли канал. Вот было здорово! Кто еще так может! Правда, теперь, когда солнце повисло над горизонтом, приключение уже не казалось таким захватывающим и даже отдавало глупостью.

Трент наконец поднялся и выпрямился. Впервые за весь долгий день его не качало.

– Надо убираться с рынка, пока не закрыли. – Он вытянул руку в сторону полыхающего закатным пламенем горизонта.

Они отряхнулись и зашагали к Рыночному мосту. С заходом солнца всем надлежало покинуть остров. Торговцы торопливо погружали на тележки нераспроданные остатки, чтобы отвезти их на ночь на склад. Долгий рынок представлял собой огромный, постоянно меняющийся город из сотен палаток, повозок, фургонов и ларьков, набитых товарами со всего света. Постоянных или хотя бы долговременных строений здесь не было. Купцы просто арендовали торговые площади, продавали привезенное, по возможности оптом, и сворачивали дела к концу дня. Здесь всегда появлялось что-то новое, необычное, непривычное, поэтому и заблудиться на Долгом рынке не составляло труда.