Узловатая рука Кинса на мгновение коснулась моей, и я вдруг ощутила странный импульс, будто меня слегка ударило током. Все-таки в этом человеке таилась некая магия. Может, поэтому он меня и не выдал. Я развязала шнурок и высыпала содержимое мешочка в ладонь. В нее приземлилось нечто теплое, размером с камешек, но легче и не такое твердое. Я перевернула предмет, внимательно рассматривая, и ощутила, как он стал горячее. Откуда там брался жар, непонятно, однако вскоре мне пришлось перекладывать его из одной руки в другую, чтобы не обжечься.

Кинс хмыкнул.

– Жжется! Конечно, вам будет. Не всем, а вам – да. Не надо бояться, госпожа. Ничего он вам не сделает. А может, и подсобит.

Теперь речь Кинса стала напоминать то, как разговаривали в моей семье, по крайней мере, не в обществе вышестоящих господ или когда не надо было соблюдать приличия. В лицо вдруг ударил порыв ветра, поиграл волосами, вытягивая пряди из-под хлопкового чепца. Я огляделась – двери были закрыты, да и в амуничнике все казалось нетронутым.

Кинс посмеивался.

– Никогда не видали жеребячий хлеб, госпожа? Таким, как вы, положено знать.

Точно! Теперь я поняла, что держу в руке нечто крайне редкое и ценное. Оно мне никогда не встречалось, хотя я о нем слышала. Мать рассказывала о сильном лекарстве, даже, по правде говоря, о магии, что содержалась в этих простых и тусклых комочках. Жеребячий хлеб, или, как их называют по-научному, гиппоманы – это гладкие, округлые образования на внешней части плаценты, в которой зреет жеребенок. Ученые и ветеринары будут утверждать, что это не более чем скопление жидкостей и химических элементов. А вот мудрецы, сведущие в лошадях и в ведовстве, поведают кое-что иное. Невзрачные на вид комочки – это крошечные кладези мощной магической энергии. Их сила такова, что в некоторых странах за них платят золотом. Многие шаманы и заклинатели считают их важнейшей частью своего арсенала. А самое главное – гиппоманы нельзя использовать в дурных целях, ведь их единственное назначение – защита. Защита от болезней. От магии. От зла.

– Кинс, я не могу взять у вас такое сокровище.

Конюх только отмахнулся.

– Вам нужнее, госпожа Хоксмит. Может статься, однажды вернете.

Я невольно вздрогнула, когда он назвал меня настоящим именем, и потеряла дар речи. Не дав мне опомниться и распросить, кто он такой, Кинс развернулся и исчез в полумраке конюшни. Я вернула гиппоман в мешочек и, плотно его стянув, привязала к нижней юбке. Такое никак нельзя потерять. Мне оказали честь, и я была глубоко благодарна за защиту, которой меня могла окутать эта вещица.

11

Я пересекла двор, и на пороге дома тут же показался Уильям.

– Заметил тебя из окна. Не ожидал, что ты придешь со стороны конюшен.

– Думал, я забыла короткий путь?

В холле мы обнаружили Ричарда, слугу Уильяма. Я вновь поразилась его печальному виду. Однако мальчику можно было простить вечно угрюмое выражение лица – Уильям рассказал мне о его семье, так что неудивительно. Мальчик радушно меня поприветствовал и отвесил отработанный поклон.

– Послать на кухню за напитками, сэр Уильям? – спросил Ричард.

– Прошу, не беспокойтесь из-за меня.

– Как пожелаешь, – произнес Уильям. – Давай посидим в маленькой столовой. В последнее время она стала моим убежищем. Ричард, если будешь нужен, я позову.

Уильям провел меня в уютную комнату слева от парадной гостиной, где обычно принимали посетителей.

Вспомнился мой последний визит в этот дом. Тогда я умоляла Уильяма спасти мою мать. Он принял меня в куда более формальной остановке, и мне пришлось обращаться к нему в присутствии его невесты. Наверное, он помог бы, если бы понимал, что это в его силах… Увы. Уильям не осмелился выступить против властей. Он сумел лишь дать мне денег, которыми я подкупила тюремщика, чтобы провести с моей дорогой матушкой несколько драгоценных минут.

Несомненно, Уильям тоже отлично помнил эту сцену. Он предложил мне присесть на стул с высокой спинкой у незажженного камина.

– Я почти не использую большую часть дома. Мне не нужны огромные комнаты, во всяком случае, не в таком количестве. Я ведь здесь один. По правде сказать, даже не знаю, зачем здесь остаюсь. Хотя нужно ведь где-то жить…

– Отказаться от родового гнезда тяжело.

– Меня держат живые люди, Бесс, а не призраки. Слуги с семьями – Кинс, садовник Пиктон, моя домоправительница Мэри-Энн, кухарка Тилли. И, конечно, Ричард. Если я уйду, если запру Бэтком-холл на замок и уеду, что с ними будет? Где они станут жить? Я несу за них ответственность. – Уильям помолчал, пробежав рукой по светло-каштановым волосам, а потом добавил: – Кроме того, я буду по ним скучать. Теперь моя семья – это они.

– Тебе нравится этот мальчик, да?

– Так очевидно? – неожиданно хрипло спросил Уильям. – Когда я его нашел и привел сюда – почти два года назад, – Ричард умирал с голоду. Он слегка невоспитанный и задиристый. Злость помогла Ричарду выжить, и он зол до сих пор. Однако быстро учится и стал для меня… утешением.

– Я рада. За вас обоих. Вы потеряли так много…

Уильям вгляделся мне в лицо.

– Ты так и не вышла замуж, Бесс? У тебя нет своих детей? Прости, любопытство сильнее манер…

Я покачала головой.

– Мы давние друзья, понятное дело, тебе интересно. Ты прав, я так и не вышла замуж, но девочка, ради которой я вернулась… ну, она стала для меня как дочь.

– Тогда понятно, почему ты пошла на такой риск. Страшный риск, Бесс.

– Однако он себя оправдал. Я ее нашла. Теган держат в городе, в доме негоцианта, неподалеку от главной улицы.

– Отличные новости! – Уильям вскочил на ноги. – Тут же ее и заберем. Прикажу Кинсу готовить повозку.

– Не все так просто.

– Боишься, что это мерзкое чудовище Мастерс тебе помешает? Не стоит о нем беспокоиться, Бесс. С ним разберется магистрат, при необходимости я все устрою.

– И что ты скажешь доброму магистрату? Что спустя столько лет в город вернулась сбежавшая от петли осужденная ведьма и теперь просит помочь ей увести племянницу уважаемого негоцианта из его собственного дома?

– Племянницу?.. Ты не упоминала… и Гидеона Мастерса уж никак нельзя назвать уважаемым! Ничего не понимаю.

– И не поймешь, пока я не объясню. Уильям, прошу, сядь. Я должна тебе очень многое рассказать, и большая часть этого покажется тебе бредом сумасшедшей.

И я поведала Уильяму, медленно и осторожно, прерываясь на его вопросы, ровно столько, сколько ему было необходимо знать, и ни капли больше. Я говорила о том, как Гидеон обучил меня магии, как эти силы помогли мне освободиться из тюрьмы и сбежать. Как я бросила Гидеона и, отвергнув его, на всю жизнь заработала опаснейшего врага. Правда, я умолчала, какой длинной эта жизнь оказалась. Достаточно ему знать, что я ведьма, не стоит дальше испытывать ни его разум, ни его привязанность ко мне.