сейчас он не работает, механизм заело. Но можно спуститься по лестнице. Где-то через час я почувствовал страх, — Витус на несколько секунд замолчал, явно заново переживая те ощущения. Я не торопил, давая возможность прийти в себя.

— В общем, я сам не понял, чего испугался. Знаете, доминус Диего, сначала просто стало страшно, а потом я как будто вой услышал и крики, но не ушами, а прямо в голове. Я сначала терпел, но под конец… я, кажется, память потерял от ужаса. Очнулся только когда был уже на четырнадцатом этаже, и сам не знаю, каким чудом не заблудился раньше. Дальше, уже на двенадцатом рассказал, что случилось, и отправился сюда. Не думал, что вас застану.

Вот не было печали. Подсознательно я чего-то подобного и ожидал, если честно. Огромное, многоуровневое подземелье, уходящее в неизвестные глубины… Ну не могло такого быть, чтобы в самом низу не водилась какая-нибудь несусветная пакость.

— Придется тебе пока без моей помощи с газетой разбираться, — сказал я Петре.

— В каком смысле «разбираться с газетой»? — поразилась девушка. — Ты что, хочешь сказать, что собираешься идти туда один?

— Нет, конечно! — возмутился я. — с доминой Улиссой. И, пожалуй, мормолик с собой возьму, если они не на охоте. Витус, проводишь меня?

Витус ответить не успел, потому что его перебила Петра.

— Дорогой Диего, — девушка смотрела мне в глаза строгим взглядом, — Я согласилась, что не должна ехать с тобой в Африку, потому что у меня здесь действительно есть дела, а там я стану лишь обузой. Но здесь! Это место — мой дом на несколько месяцев или лет. Я не стану жить в доме, в котором нужно чего-то бояться. Не хочу сидеть здесь и ждать, когда явится какая-нибудь тварь. И я не хочу провожать своего мужчину в неизвестность, и ждать, что он тоже исчезнет! Я — римская матрона, доминус Диего. Не забывайте это. Римские женщины никогда не были солдатами. Но если враг подходил к дому, они брали копье, и вставали против этого врага. Пожалуйста, не отказывай мне в праве защищать себя. Тем более, если ты говоришь, что с тобой будет домина Улисса. И хватит называть ее так хотя бы здесь — я знаю ее настоящее имя, вот и зови ее домина Ева.

Можно было поспорить, возразить. В конце концов, я мог бы просто отказать, жестко и без аргументов. Как бы там ни было, Петра — действительно римская матрона, и она не станет перечить пусть и не мужу, но своему мужчине. Только ведь и она права, по-своему. Пускай Кронбурс это все-таки не дом, а временное убежище. Убежище должно быть безопасным, а если все время ждать что откуда-нибудь вылезет какая-то дрянь… Она тут так с ума сойдет. Причем независимо от того, что за проблема там окажется, на семнадцатом этаже. Даже если я принесу голову какой-нибудь твари, и гордо сообщу, что вот — проблемы больше нет, бабайка убита, Петра будет все время ждать, что появится еще какая-то подземная тварь. А меня рядом уже не будет. Моя любимая — девушка умная. Она заботится о собственном душевном здоровье, и предпочитает посмотреть страху в лицо, чтобы потом не бояться. Вот только мне от этого ничуть не легче. Что я буду делать, если там найдется нечто, с чем мы с Керой не справимся?

Тут как раз, — я даже не успел договорить с Петрой, — появилась Кера. Витусу пришлось повторять все для нее.

— Ах, вот куда так стремится твоя… женщина! А то я успела услышать ее прочувствованную речь, но пропустила, к чему она, — Надо же! Обычно в наших с ней разговорах Кера ее самочкой называет. Как и всех прочих особ женского пола. А тут решила поберечь ее чувства?

— Бери, не сомневайся, — махнула рукой богиня. — Я не чувствую ничего опасного.

Хотел сказать, что с ней такое не в первый раз, но промолчал — богиня это, несомненно, и сама помнит. С другой стороны, Петра ведь может и одна вниз отправиться, а это гораздо опаснее, чем с нами. И еще, по-моему, она все-таки ревнует к Кере. Вон как сверкает глазами! Надо будет ей рассказать, кто такая домина Ева на самом деле. И что у нее таксис к Доменико, а вовсе не ко мне. Странно, что до сих пор Акулине ей ничего не разболтала. Нужно поскорее отправляться, пока и до сестренки не дошло, а то она, вполне вероятно, тоже пожелает отправиться в экспедицию. И так-то давно порывается.

Витус был крайне доволен, но не скрывал своего недоумения. Доволен тем, как быстро мы отправились разбираться с проблемой, а недоумевал, почему только втроем — мормолики пропадали на охоте, так что их привлечь не вышло.

— Я почему-то думал, что вы позовете с собой солдат, доминус Диего, — предположил толедец.

— Кстати, я тоже этого ожидала, — согласилась Петра.

— Мы на разведку идем, а не воевать, — пояснил я, — Чтобы устраивать спасательную операцию, нужно знать, отчего спасать людей. И есть ли еще, кого спасать, а то, возможно, необходимо будет заложить проход на этаж и выставить там пост, чтобы вовремя заметить, когда что-то или кто-то попытается прорваться наверх. Разведку большими силами не проводят, мы там только мешаться друг другу будем.

— Мне кажется, ты как-то слишком беспечно относишься к тому, что рассказал квирит Витус, — зашептала мне на ухо Петра. — Мы кроме фонарей ничего не взяли!

— У меня два револьвера и в рюкзаке динамит, — напомнил я. — И я не отношусь беспечно. Просто мы ведь действительно не знаем, что там за опасность. Огнестрельное оружие от нее явно не помогает, иначе Витус бы услышал хотя бы выстрелы. Но я в значительной степени доверяю мнению Евы.

— Вот этого я совсем не понимаю, — недовольно пробормотала девушка. — Я видела, что она очень сильна, но это ведь не говорит, что она всегда права!

— Петра, я должен тебе признаться, — начал я, и понял, что неудачно начал. Не знаю, что там воображала себе Петра, но после моих слов она побледнела и закусила губу, как будто ожидала услышать нечто совершенно ужасное. Я резко ускорился: — Ева — это имя смертного тела. Но внутри этого тела другая сущность.

Бледнеть девушка перестала, но взамен стали увеличиваться глаза. Про таких прекрасных девушек не говорят «выпучились», но вообще где-то близко.

— И кто же… там, в этом смертном теле? — уточнила Петра.

— Кера. Богиня беды. Я ее спас, когда она почти лишилась сил, и была в шаге от Тартара.

Петра надолго замолчала.

— Мне кажется, тебе нравится сообщать о моей