Но кто может идти по тоннелю? Кто-то из людей Киро? Или вырвавшийся на свободу лак? Мне стало по-настоящему страшно, когда я понял, что есть еще один вариант. Это может быть Хоб.

С наступлением темноты джинн выходил охотиться на городские улицы, однако поговаривали, будто он также бродит по нижним уровням Колеса и Общины. Там порой пропадали люди. Одни винили в этом лаков, другие считали, что этих несчастных пожирал Хоб.

Я замер, боясь дышать. Шаги между тем послышались еще ближе.

Из мрака возникла чья-то грузная фигура. Какое-то мгновение я надеялся, что это охранник, который сейчас пройдет мимо решетки. Увы, моя надежда была тщетной. Фигура шагнула прямо к решетке, как будто это с самого начало входило в ее намерения.

Наконец я разглядел огромную голову и невообразимо длинные руки. В принципе это мог быть дикий лак, но теперь, когда лоб этого существа почти касался прутьев решетки, я вспомнил крупный крючковатый нос, запавший мне в память с нашей последней встречи.

Я оказался лицом к лицу с Хобом.

Я знал, что даже за этой решеткой не могу чувствовать себя в безопасности, хотя ее прутья были массивнее и крепче, чем у других. Ему ничего не стоит сломать их и наброситься на меня. У меня задрожали колени. Чтобы успокоиться, я сделал глубокий вдох.

– Помнишь нашу первую встречу, парень? – пророкотал Хоб.

Я попытался ответить ему, что помню, но во рту у меня пересохло, и я остался нем.

– Я помню, как ты угрожал мне. Я помню, как ты осмелился обнажить меч в моем присутствии. Но тогда я не знал, кто ты. Теперь знаю. Ты сын Мэтьюза, с которым я сражался на арене.

– Да, и он пятнадцать раз побеждал тебя! – огрызнулся я, чувствуя, как ярость и ненависть разбудили во мне жаркую отчаянную храбрость.

– Но в конце концов я победил его. Я забрал твою мать в рабство. Каждую ночь я приказывал ей прийти на берег реки и по капле выцеживал ее кровь. Для этого была причина. Я хотел, чтобы вместо нее пришел твой отец. Чтобы нам еще раз сразиться с ним один на один. Но он так и не появился. Ему не хватило мужества.

– Моя мать не позволила ему сделать это. Ты грозился убить меня. Она хотела защитить и его, и меня. Отец оставался храбрым до самого конца.

– Ты знаешь истинную причину, почему она не позволила ему занять ее место?

И вновь я ничего не ответил. Я поднялся на ноги и замер возле решетки, зная, что Хоб в любой момент может ее сломать или просунуть сквозь нее руку. Какая-то часть меня хотела отпрянуть, но гордость не позволяла.

– Она хотела встречаться со мной на берегу реки, парень… Когда я высасываю у женщин кровь, это доставляет им великое наслаждение. Она вошла во вкус и уже не могла без этого жить. Вот почему она не разрешала твоему отцу прийти вместо нее.

– Нет! – выкрикнул я, шагнув еще ближе к решетке. – Это неправда!

Не успел я понять, что происходит, как Хоб просунул руки сквозь прутья. Отскочить я не успел. Схватив меня за плечи, он притянул меня к решетке так крепко, что железо впилось мне в лицо.

– Скажи, почему я не должен убить тебя прямо сейчас? – спросил он, понизив голос до шепота. Глаза джинна были холодными, лишенными каких-либо эмоций.

Наши лица разделяла лишь пара сантиметров. Я смотрел в эти глаза с огромными белками и крошечными, как игольное ушко, зрачками. Я чувствовал исходящую от него силу, отчего мои ноги стали ватными. Затем Хоб отпустил меня, но я был не в состоянии даже пошевелиться. Он продолжал сверлить меня взглядом, я был полностью в его власти.

Однако ненависть и жажда мести скоро вернулись ко мне. Ощутив свободу, я отшатнулся назад. Но вместо того чтобы отступить еще дальше, я снова рванулся к решетке.

– На арене! – крикнул я, брызжа слюной ему в лицо. – Мы сразимся на арене! Вот тогда у тебя будет возможность убить меня, если хватит храбрости! Если тебе хватит быстроты и сноровки!

Какое-то мгновение Хоб безмолвно смотрел на меня. Затем снова просунул руки сквозь прутья и еще крепче сжал мне плечи. Я чувствовал его нечеловеческую силу. Мощные пальцы могли без особых усилий раздавить мои кости. Сейчас я или умру, или Хоб изуродует меня настолько, что я больше никогда не смогу выступать на арене…

И вдруг, совершенно неожиданно, Хоб меня отпустил. Я упал, скатился на несколько ступенек вниз, и лишь где-то на пятой остановил падение. Чувствуя, что весь дрожу, я поднялся на колени и посмотрел на стоящую по ту сторону решетки фигуру.

– Ты еще не научился любить, парень? – холодно спросил Хоб.

Он уже спрашивал об этом, когда я с Тайроном ходил выкупать останки Керна. Разъяренный тем, что джинн сделал, я обнажил меч, и Тайрону пришлось умолять Хоба сохранить мне жизнь.

И тогда джинн задал странный вопрос: «Кого ты любишь?»

Я ответил, что никого. Ведь моих родителей уже не было в живых, а близкими друзьями я еще не обзавелся.

И Хоб пообещал, что, когда я кого-нибудь полюблю, он, прежде чем лишить жизни меня, убьет тех, кто мне дорог, чтобы я при виде их смерти испытал ужасные муки.

И вновь я ничего не ответил, держась от решетки подальше, чтобы он не схватил меня снова. Неужели он играет в какие-то игры с моим разумом? – подумал я.

– Вижу, ты изменился с нашей прошлой встречи, – произнес Хоб, вновь взяв меня в плен своей воли. – Я чувствую, ты любишь кого-то. И предмет твоей любви – женщина, я в этом уверен. Возможно, я заберу ее душу. Или подожду того дня, когда мы сразимся на арене. И тогда заберу в цитадель вас обоих. Я сделаю это с удовольствием. Ты сможешь увидеть, как она перестанет быть человеком. Есть вещи похуже, чем смерть, когда-нибудь ты это поймешь.

С этими словами он развернулся и исчез в темноте.

Я еще долго сидел, скорчившись на лестнице, и размышлял над тем, что сказал джинн. Мне было страшно за Квин. Какие чувства я к ней испытываю? Любовь? Но как можно любить кого-то, если эта любовь безответна? И что, из-за этого Квин теперь в опасности? Или Хоб просто хотел меня запугать? А вдруг под ударом может оказаться любой, кто, по мнению джинна, мне дорог?

Эти вопросы сводили с ума. Увы, ответов на них у меня не было.

Я попытался уснуть, но лежать на ступеньках было неудобно, да и слова Хоба не выходили у меня из головы. И все же в какой-то миг, вконец измученный, я уснул.

Меня разбудили хриплый смех и скрежет ключа в замке. Решетка открылась, и меня грубым рывком поставили на ноги.

Я увидел перед собой четверых людей Киро. Двое схватили меня под руки, двое сжимали в руках факелы. Не говоря ни слова, они повели меня куда-то в глубь тоннеля.

Интересно, куда мы направляемся? Ответ на этот вопрос я получил достаточно скоро, когда мы оказались в амфитеатре. Арена была пуста, ограждавших ее мечей видно не было. Зато здесь нас ждал Киро. Он стоял, широко расставив ноги и скрестив руки на груди. Меня подвели к нему.