Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А знаешь, я на самом деле люблю свою девушку…
— Разумеется.
— …но хочу еще разок с тобой встретиться. Думаешь, получится?
— Может быть.
— Повернись. Что ты сейчас хочешь?
— Всё.
— И какое вы, барышня, имеете отношение к данному лицу?
Из-за пишущей машинки на меня подозрительными, колючими глазами смотрел саймири[38] в форме. Я готова была спорить на деньги, что он порой бывает крайне ядовитым. Он был не слишком высокого мнения о «барышнях», это было видно с первого взгляда.
— Мы друзья.
— Ах вот как… друзья, — ухмыльнулся он насмешливо.
О дружбе он тоже явно был не слишком высокого мнения. Он с трудом поднялся со стула и принялся что-то искать в одном из металлических сейфов, стоявших за его письменным столом. Этот тип наверняка страдал артрозом и сильной изжогой — в этом я была просто уверена. Но когда он достал откуда-то видеокассету, мне стало ужасно любопытно. Он сунул ее в видеомагнитофон, ворча что-то себе под нос, нажал несколько раз не на те кнопки, наконец уселся и стал смотреть, словно напрочь забыв обо мне.
На экране возник переполненный пляж и выбросившийся на берег кашалот. Я не понимала, какое это может иметь отношение к Бенуа. Может быть, я вскоре увижу его среди людской толпы? Я посмотрела вопросительно на обезьяну в форме. Не оборачиваясь ко мне, он снова показал на экран. В эту минуту по пляжу пробежал Бенуа, в изорванной одежде и с глазами, полными страха. Казалось, он собственными руками хочет спихнуть эту махину обратно в воду — он налегал на кашалота всем телом, гладил его, заговаривал с ним, спотыкался о него. Под конец он подполз к гигантскому рту и попытался в него протиснуться, при этом лягался и рычал на полицейских, пытавшихся схватить его за ноги. В этом поединке он проиграл, и его, несмотря на сопротивление, увезли.
— Странные друзья у вас, барышня.
— Зачем вы храните у себя эту запись?
— Здесь вопросы задаю я, — рявкнул он, но так как он явно очень хотел сам что-то рассказать (ему, похоже, доставляло удовольствие говорить неприятные вещи), то вскоре он продолжил: — Этот ваш друг — поджигатель и маньяк. Мы стараемся собирать как можно больше информации о таких людях. Его доставили в психиатрическую лечебницу на побережье. Полагаю, вы, барышня, такого не ожидали?
Барышня уже давно покончила с ожиданиями. Я взяла билет на поезд в сторону моря, еще не зная, где буду ночевать. Мои ограниченные финансы исключали возможность аренды гостиницы. Песок на пляже в такую погоду жесткий и мокрый. В стекла вагона хлестал дождь. Волосы у меня уже сильно отросли и торчали по последней моде во все стороны. Я была в контактных линзах и без косметики. Заняла место по ходу движения.
Поезд вздрогнул и остановился на полустанке. Высокая рыжеволосая девушка прошла по проходу и плюхнулась на сиденье напротив. Она странно улыбалась моему отражению в стекле. Я делала вид, что смотрю в окно. Словно она не понимала, что из-за дождя там все равно ничего не видно! И как я не догадалась взять что-нибудь почитать!
— Хочешь? — спросила она, извлекая откуда-то бутылку белого вина.
Приложив горлышко к губам, она сделала несколько жадных глотков и протянула мне бутылку. Я немного из нее отпила.
— Сегодня я наконец сдала экзамен по вождению. С пятого раза. И ни одной собаки, с кем бы это отпраздновать. Звонила всем, звонила… Черт, меня от этого депрессивит!
Я неопределенно мотнула головой и вернула ей бутылку. Похоже, ко мне словно магнитом тянет всех, кого «депрессивит». А девчонка ничего, красивая. В мини-юбке — наверное, специально надела ради экзамена по вождению.
— Ты живешь на побережье? — спросила я, чтобы она не подумала, что я болтаю с ней только ради выпивки.
— Да, и пока еще с родителями. Надоело, черт! Мне уже двадцать один, а я до сих пор не знаю, где мне жить.
— Я тебя старше, а у меня уже два дня вообще нет дома.
Странно, и что это я вдруг так разоткровенничалась? Наверное, из-за вина.
— Где же ты сегодня будешь спать?
— А я не сплю.
— Никогда?
— Почти.
— Ох!
— Ах!
Конечно, я преувеличивала. Возникла пауза. Под колесами что-то тарахтело. Может быть, мы невзначай подцепили самоубийцу?
— Какое на тебе красивое платье! Секси.
Она улыбнулась, пытаясь перехватить мой взгляд. От нее пахло приятными духами. Я посмотрела на нее. Она что, решила меня соблазнить?
— Мерси.
— Хочешь, переночуешь у меня? Еще глоток?
На этот раз я жадно припала к бутылке, чтобы дать себе время обдумать ответ на ее первый вопрос. Впрочем, в моей ситуации особенно размышлять не приходилось. Чего мне, господи боже, терять?
— Если только твои родители не будут против.
Она стала убеждать меня, что ее воспитывали очень свободно. No problemo, хаха-ха! Бутылка опустела, у нас подкашивались колени. Меня охватило странное возбуждение. У нее разгорелись щеки.
С каждым шагом, приближавшим меня к ее спальне, я делалась все моложе и моложе. Помолодела лет до шести. Случалось, я ночевала не в таких местах; что там девичьи спаленки в розовых тонах?! Вышитое покрывало, плюшевые мишки, адреса-календари — чем не прелесть? Она прижалась к моему рту губами и просунула язык мне между зубов. Боже мой, все такое маленькое! Она начала быстрее дышать.
— На всякий случай предупреждаю, — произнесла она, знойно дыша, — я не лесби.
— И я тоже нет, я тоже нет, — пропищала я.
От этой обступившей меня со всех сторон женственности голос мой стал совсем тонким. Вряд ли я что-нибудь в этот момент чувствовала, но прекращать по-любому не желала.
— Давай покажем друг другу грудь, идет?
Оказалось, что груди у нас одинакового размера, одинаково упругие, только соски разные. Я с удивлением отметила про себя, что грудь, вероятно, самая привлекательная часть женского тела, за которую больше всего хочется подержаться.
— Прижмись ею ко мне, — сказала она.
Ну и ну! Я послушно выполняла все, что она ни попросит. Только бы ни о чем не думать!
Она сделалась настолько влажной, что я обо всем забыла. Она сказала, что и я тоже. Розовый и вправду девичий цвет, я теперь в этом убедилась. Мы мурлыкали на два голоса: «Так мягко, так мягко, так мягко!» и «Так классно, так классно, так классно!». После того как она кончила, она прижалась ко мне головой. Это странное, но довольно приятное ощущение, когда к тебе прижимается чья-то голова!
Потом она заснула, а я все гладила ее по спине и по ягодицам. Ее дыхание стало тихим и ровным. Я даже не спросила, как ее зовут.