не глядя, поспешил к лифту. — Жанна, мне нужно бежать! Я обязательно к вам ещё зайду, хорошо?

— Ох, ладушки-оладушки, — девушка лучезарно улыбнулась и помахала рыжему учёному.

Сердце её сейчас билось быстро-быстро, и Жанна не понимала, из-за чего: то ли ей так сильно понравился этот умный коротышка, то ли тревожил дух женщины, которая не исчезла, а лишь затаилась между зеркал.

Браслет с колокольчиками сработал ровно так, как обещала Фима: пожарные поверили каждому слову неравнодушного рыжего жителя и, вскрыв дверь с болгаркой и фейерверком, перекрыли все нужные вентили, отрезав живущим в доме жителям доступ к воде.

«Крас, орёл в седле. Повторяю: орёл в седле», — написал Роман, но чуть позже решил расшифровать сообщение для непонятливых: «воду перекрыли, но решать вопрос надо быстро, тут уже готовы линчевать виноватых. Так что я делаю ноги, на связи».

На всякий случай он попросил пожарных замуровать дверь обратно, чтобы местные инициативные граждане не пробовали запустить водоснабжение самостоятельно. Особенно, чтобы это не попытался сделать тот, кто воду отравил.

Уже спустя час с лишним, сидя в кафе и ожидая свою «филадельфия лайт», Роман вспомнил о записке Жанны. Недовольно хмыкнув от того, что не взял у красотки её номер телефона, мужчина развернул листик. И аппетит тут же пропал. Как пропал когда-то и кулон в виде лисы, бегущей по серпу луны, который схематически нарисовала Жанна. Зачирканный кружочек на рисунке символизировал большой круглый камень-гранат, которым было декорировано украшение. Роман не видел его уже больше пятнадцати лет.

Шокированный, он не заметил ни появившихся перед ним рулетиков из риса, нори и лосося, ни написанного рядом с рисунком номера девушки. Он думал лишь о том, что этим утром Жанна видела его мать, значащуюся пропавшей без вести и погибшей за давностью лет.

Глава 12

Карандаш скрипел по бумаге. Красибор положил чистый лист поверх страницы из справочника по погостной ботанике и осторожно переводил изображение. Грифель скользил по изгибам бьющихся стеблей и округлых листочков. Выводил маленькие, почти незаметные цветочки, в которых и таилась главная опасность. Однако, несмотря на восторг, который мужчина испытывал с первого прикосновения к магическим знаниям, головой он был не здесь. Пока руки аккуратно копировали рисунок, Красибор снова и снова прокручивал то, как получасом ранее он заметил, что отсутствие Фимы затянулось. Посмотрел на дверь, из-за которой не доносилось ни звука с самого начала (мужчина решил, что, должно быть, виной тому была какая-то магическая глушилка). Внутренне ему не хотелось ни на мгновение расставаться с книгами. А уж что ведьма — эта дерзкая девчонка — прекрасно о себе позаботится и без него, он не сомневался. И всё же сконцентрироваться на витиеватых строчках уже не получалось, и Красибор решил как минимум для своего спокойствия убедиться, что всё там нормально с этими двумя.

К слову, что связывало эту парочку? Вот уж чему-чему, а словам Фимы о том, что они с Александром просто друзья, Красибор не верил. Не надо быть колдуном, чтобы разглядеть двух влюблённых людей. А вот когда те начинают вести себя как придурки, появляются сложности.

Он обнаружил Арифметику прямо за дверью. Она сидела на полу, поджав к себе ноги и уткнувшись лицом в колени. Красибор не ощутил какой-то дикой ярости по отношению к её обидчику или бесконечной жалости к ней самой. В конце концов, они второй день знакомы и живут в реальном мире.

Красибор огляделся: окей, в реальном магическом мире.

Однако, чувством, которое он испытал, видя, как Фима жмурится в надежде, что так быстрее перекроет ход слезам, оказалась нежность. Ему захотелось погладить этот маленький, хрупкий комок наглости и смешливости по голове.

Он видел и раньше плачущих девушек. Хнычущих, рыдающих с пузырями из соплей, пускающих одинокую слезу на грустном моменте в книжке. И успокаивал он их вполне успешно. Понимал, что и как нужно сказать, чтобы практически любая девушка, вся в слезах и губной помаде, пару раз шмыгнула носом для проформы и улыбнулась ему. Возможно, ему помогал дар, а возможно, Красибор просто понимал людей, которые не могут удержать грусть внутри.

И всё же он не знал, что сказать Фиме. И говорить, если честно, ничего не хотел. Красибор бесшумно сел напротив неё, расставив ноги по бокам, от чего стал похож на кузнечика-переростка. Не говоря ни слова, положил ладони ей на затылок и притянул к себе. В первую секунду девушка испугалась, но как только поняла, кто перед ней, благодарно уткнулась лицом тому в грудь. Она повернулась боком, чтобы им обоим было удобнее, и согласилась на его предложение помолчать вместе. Для неё это было самым правильным сейчас.

К чёрту обмен, к чёрту ритуал. Она подумает об этом завтра, а сейчас пусть просто будет ей хорошо.

Через какое-то время Арифметика подняла заплаканное лицо и взглянула на Красибора. Не сумев разглядеть в нём никаких эмоций, она молчаливо кивнула ему за спину, приглашая вернуться в гостиную к книгам.

Красибор в этот момент ошеломлённо гонял внутри своего до неприличия привлекательного тела одну и ту же мысль: «Какая же она красивая». Ему показалось, что собственный дар преломился в девичьих слезах и атаковал хозяина.

Красибор обхватил её крепче и, поднявшись на ноги и подняв её следом, перешагнул через порог. Фима мягко улыбалась, прижатая к нему так же, как сидела: с поджатыми к груди коленками, под которые он её как раз придерживал, прислонившись щекой к его груди. Возле стола он аккуратно поставил девушку на ноги, и они молча приступили к чтению и конспектированию. Впереди было много работы.

— Всё, баста! — воскликнула Фима, когда солнце уже миновало точку Зенита. — Мне нужно размять ноги, а то пестики и тычинки уже сливаются в одну большую растительную оргию.

Она отодвинула конспекты и потёрла обеими ладонями лицо. Красибор чуть приподнял брови — он-то совсем не устал, и отвлекаться от изучение совершенно не желал. Но Фима так энергично растирала щёки, что сомнения в необходимости перерыва отпали.

— Только недолго, ладно? — он осторожно заложил чистыми листами страницы в фолиантах и ещё раз просмотрел корешки книг, которые ещё предстояло изучить. Их было слишком много, чтобы успеть за один день.

— Ой, ты можешь остаться, — махнула на него девушка. — Кто же знал, что ты такой ботаник в самом прямом и извращённом значении этого слова, — она задорно улыбнулась.

Красибор подначивания не оценил и серьёзно ответил:

— Мне тоже полезно будет размяться. Хорошо для циркуляции крови.

«И убедиться, что ты не вляпаешься в неприятности, тоже полезно будет», — добавил он про себя. Резона так думать у него, как у мужчины и коллеги,