естественно, заблокирую. Если там еще осталось что блокировать, конечно, — перебил ее.

Усмехнулся — после того, как я посмотрел видео, где она дергает Даньку за ухо, и распорядился выставить из особняка на пару с ее подругой, моей экономкой, прошло достаточно времени, чтобы снять все, что было на карте.

— Янис, ты что, не понял, что я тебе объясняю? — возмущенно заверещала красавица. И даже ножкой в золотистой босоножке на тонкой шпильке топнула.

— Рит, мне похер что ты говоришь. Я тебе несколько дней назад все пояснил. Так что свободна и больше в поле моего зрения не отсвечивай — охрана тебя уже не пропустит.

Повернулся к ней спиной и шагнул в подъехавший лифт. Развернулся, и уже из кабины лифта посоветовал хлопающей дутыми губами ошеломленной идиотке:

— Займись своим образованием, Ритуля. Молодость пройдет быстро и через несколько лет тебе будет нечем зарабатывать на жизнь, если ничему полезному не научишься.

Стоя по ту сторону дверей Ритка вдруг зло прищурилась. Резанула по мне острым взглядом и выпалила:

— Это из-за той сучки бледной, да? Этой девки, размахивающей кулаками, как мужик. Да разве это женщина? Реально, гопница с района, зачуханка подзаборная. А ты ее к своему сыну подпустил.

— И что вы все в ней нашли, в этой бандитке? — выкрикнула с возмущением. — Что ты, что Арс!

— Так ты не знал, что они встречаются, да? — вдруг радостно пропела силиконовая стерва, заметив, как при имени Ковалева дернулось мое лицо. — Да-а, ми-илый, у них любовь… Недавно видела эту парочку в «Оливье». Сидели, слушали музычку и обжимались под столом.

— А ты-то думал, что эта мышь тобой интересуется? А она другого выбрала, дура такая, — противно захихикала Ритка, выпалив все это.

Блядский род, как я с этой тупой овцой столько времени рядом провел? Хотя, я же ничем, кроме траха с ней не занимался. А в этом деле ее ум только мешал бы.

Едва сдерживаясь, выдохнул и вышел из лифта. Не словив мышей, дурочка сразу порхнула ко мне — решила, что после ее слов я решил вернуться к ней?

Прижалась ко мне налитыми сиськами, почти выскакивающими из выреза короткого платья. Положила пальцы с красными когтями на лацкан моего пиджака и засюсюкала:

— Да-да-да, ты же все понял, сладкий мой. Ну кто может быть лучше твоей кисочки-Риточки, правда же?

Я чуть склонил голову и глядя в ее коровьи глаза, самым своим добрым голосом сообщил:

— Еще раз откроешь свой поганый рот и скажешь хоть слово в адрес Мирославы — сразу окажешься далеко отсюда. В лучшем случае, в своем поселке Говнодавово, откуда вылезла неясно зачем. Будешь местных быков своими дойками резиновыми соблазнять.

— Ян, Ян, ты что…? — забормотала дура, испуганно отшатнувшись. — Я же пошутила, просто ради смеха сказала это….

— Ради смеха ты пойдешь унитазы в вокзальном сортире языком своим поганым вылизывать, поняла меня? — процедил я. Кивнул охране:

— Проводите девушку, — повернулся и зашел в лифт, мгновенно забыв продолжающую поскуливать и звать меня силиконовую куклу.

В кабинете швырнул телефон на стол и схватил сиротливо лежащую на уголке папку с досье психологини — фраза Ритки про Мирославу-гопницу как-то странно царапнула мой слух.

Матеря себя за то, что не удосужился сделать это раньше, принялся читать сухие строчки биографии ежика. И уже на первой странице завис, раз за разом перечитывая одну и ту же строчку:

«… до тринадцати лет воспитывалась в детском доме…»

Глава 28

Я оттолкнулась ногой, раскачивая старое кресло-качалку, в котором релаксировала в тенечке на задней веранде. Было два часа пополудни — самое пекло, в котором, казалось, не выжить ничему из плоти и крови.

Данька, умотанный двухчасовым купанием в реке и прогоном по лесу в поисках первой земляники без сил свалился в кровать и заснул.

Я же решила позвонить и окончательно завершить свои отношения с Димой. И вот уже минуты четыре выслушивала какая я неразумная, неблагодарная, непорядочная и прочие «не…» женщина.

«Женсчина», как говорит мой друг Даниил Славинов.

Мне бы давно завершить звонок и не вдаваться во весь этот бред. Но я прямо заслушалась характеристиками, что выдавал в мой адрес милый, интеллигентный Дима.

— И я очень рад, что такая нечистоплотная женщина, готовая прыгнуть в тачку к первому поманившему ее бандиту, не стала моей женой, — выдал Дима на самой высокой ноте.

«А уж как я теперь рада, даже представить сложно.» — цинично усмехнулась недальновидная и нескромная Мирослава.

— Дим, — перебила я не на шутку распалившегося бывшего. — давай закруглять наш разговор, а то у меня на второй линии звонок.

Не удержалась и съехидничала:

— Это звонит бандит, в тачке которого ты меня видел. Кстати, знаешь сколько стоит его машина?

— Не знаю и знать не хочу! Порядочному человеку такое не интересно! — отрезал Дима.

— Ну тогда прощай, порядочный человек. Будем считать наши отношения завершенными на этой высокой ноте, окей?

— Мирослава…, - Дима, почему-то, не захотел прощаться, — я еще не законч…

Но я уже переключила звонок:

— Арсений?

— Здравствуй, Мирослава. Как твое настроение, готова сходить сегодня еще в одно интересное место? — все-таки умопомрачительный голос у этого Арсения Ковалева. Мужественный, чуть рычащий, очень подходящий под его внешность.

«На дракона он похож, вот на кого!» — вдруг осенило меня

— Сегодня на даче и вернусь очень поздно, — улыбаясь пришедшему в голову сравнению, я надавила на подлокотники, снова качнув скрипучее кресло.

— Жаль. Тогда как насчет пятницы…?

Мы еще несколько минут поболтали с Арсением и мило попрощались, договорившись созвониться в четверг.

Оттолкнувшись, я сильнее качнула кресло, слушая скрип старых, рассохшихся полозьев.

С того, первого свидания с Арсом прошло шесть дней. За это время он еще дважды приглашал меня встретиться. Один раз я отказалась — маме в тот день было совсем нехорошо. А второй раз Арсений сводил меня в потрясающее место — тот вечер мы провели на концерте в… квартире.

Это было что-то вроде музыкального «Квартирника у Маргулиса», на котором мне однажды удалось побывать в годы студенчества. Но тот, на который меня привел Арс, был джазовый.

В огромной, многокомнатной квартире на последнем этаже дома дореволюционной постройки собралась очень разношерстная публика — различных возрастов, одетые кто как, мужчины и женщины. Все улыбались, болтали все со всеми и было видно, что мне тут тоже рады, хотя видят первый раз.

В угловой комнате была устроена сцена, на которой выступали двое мужчин и одна женщина, исполнительница с красивым, очень мощным голосом.

Музыка была хорошей, музыканты профессионалами, публика благодарной, а