Праздничное настроение охватило город еще несколько недель назад, в тот вечер, когда Джайна привела горожан в восторг, устроив из возжигания плетеного человека целое представление. Ей дали разрешение, если она того хочет, провести в Лордероне всю зиму, хотя той, кто владеет искусством телепортации, до Даларана рукой подать. С осени кое-что изменилось. Казалось бы, едва уловимо, однако на деле – самым коренным образом. К Джайне Праудмур начали относиться не просто как к дочери правителя Кул-Тираса, не просто как к другу.

Теперь к ней относились, как к члену королевской семьи.

Артас впервые отметил это, когда его мать повела Джайну с Калией к портным, шить официальные наряды, необходимые для бала накануне Зимнего Покрова. Мелочь, но… Многие гостьи проводили здесь Зимний Покров, однако Лианна еще ни разу не утруждалась привести их наряды в соответствие с платьями для себя и дочери.

Теренас тоже нередко просил Джайну присоединиться к ним с Артасом, когда принц и король выслушивали ходатайства подданных. В таких случаях Артас сидел справа от короля, а Джайна садилась слева – то есть, занимала положение, едва ли не равное положению королевского сына.

«Что ж, – подумал Артас, – ведь к этому все и шло, разве нет?»

Вспомнились собственные слова, сказанные в том давнем разговоре с Калией: «Наверное, у каждого из нас свой долг. Твой – выйти за того, на кого укажет отец, а мой – жениться на благо всего королевства».

Да, брак с Джайной пойдет королевству на пользу. И вместе с тем принесет радость ему самому.

Прекрасно… Но отчего эта мысль внушает такую тревогу?

День накануне Зимнего Покрова выдался снежным. Стоя у большого окна, Артас смотрел вдаль, на замерзшее озеро Лордамер. Снегопад, начавшийся на рассвете, закончился лишь около часа назад. Небо будто подернулось мягким, усеянным ледяными бриллиантами звезд черным бархатом; в свете луны все вокруг казалось тихим, недвижным, волшебным.

Ладони коснулись тонкие нежные пальцы.

– Великолепно, не так ли? – тихо сказала Джайна.

Артас кивнул, не отводя взгляда от окна.

– И боеприпасов полным-полно, – продолжала она.

– Чего полно?

– Боеприпасов, – повторила Джайна. – Чтобы играть в снежки.

Тут Артас наконец повернулся к ней и едва не ахнул от изумления. На платья, в которых Джайне и Калии с матерью предстояло появиться на банкете и балу в канун Зимнего Покрова, ему взглянуть не позволяли, и сейчас он был ошеломлен. В этом наряде Джайна Праудмур выглядела, точно снежная дева. Туфельки, словно бы отлитые изо льда, белое платье с едва уловимой голубой искрой, серебряный венец, мягко поблескивавший в теплых отсветах факелов… Ее красота разила наповал, однако не превращала Джайну в статую, в снежную королеву. Несмотря ни на что, Джайна оставалась самою собой – теплой, мягкой, живой: золотистые волосы ниспадают на плечи, щеки розовеют под восхищенным взглядом любимого, голубые глаза сияют от счастья.

– Ты – просто как… как белая свеча, – выдохнул Артас. – Белая свеча с золотым огоньком.

Потянувшись к любимой, он нежно приподнял с ее плеча прядь волос.

Джайна заулыбалась.

– Да, – со смехом сказала она, запустив пальцы в светлые кудри Артаса, – наши дети, определенно, будут светловолосы.

Артас замер.

– Джайна… неужели ты?..

– Нет, – хмыкнула Джайна. – Пока нет. Но нет и причин полагать, будто мы не можем иметь детей.

Детей… Прозвучав, это слово вновь вызвало странное, необъяснимое беспокойство. Речь об их будущих детях… Мысли Артаса во весь опор понеслись в будущее: Джайна – его жена, их дети растут во дворце, родителей его нет в живых, Лордероном правит он, вся тяжесть короны – на его голове. С одной стороны, ему очень хотелось этого. Быть рядом с Джайной, обнимать ее по ночам, чувствовать вкус и запах ее губ, слышать ее смех, звонкий, как колокольчик, и нежный, как аромат роз – это ли не счастье?

Да, счастье. Но…

Что, если он вдруг все испортит?

Внезапно Артас понял: все, что происходило до этой минуты, было лишь детской игрой. До сих пор он считал Джайну товарищем, совсем как в детстве, разве что игры сменились более «взрослыми». Сейчас, в этот миг, в голове вспыхнула мысль: вдруг все это – взаправду? Что, если он вправду любит Джайну, а Джайна любит его? Что, если он окажется скверным мужем и плохим королем? Что, если…

– Я… пока не готов, – выпалил он.

Вдоль переносицы Джайны пролегла знакомая морщинка.

– Но нам и ни к чему заводить малышей прямо сейчас, – сказала она, ободряюще сжав его руку.

Артас резко высвободил руку и отступил назад. В глазах Джайны мелькнуло замешательство.

– Артас? Что случилось?

– Джайна… мы еще слишком молоды, – быстро, слегка повысив голос, заговорил Артас. – Я еще слишком молод. Мне еще… я не могу… я еще не готов.

Джайна побледнела.

– Ты не… но я думала…

Артасу сделалось нестерпимо стыдно. Ведь Джайна спрашивала об этом в ту самую ночь, когда они стали близки. «Готовы ли мы к этому?» – прошептала она. А он ответил: «Если ты готова, готов и я», – и ничуть не кривил душой. Он вправду думал, что так оно и есть…

Артас шагнул к Джайне, стиснул ее ладони и сбивчиво, изо всех сил пытаясь облечь охватившие его чувства в слова, заговорил:

– Мне еще столькое нужно узнать. Столькому выучиться. Я нужен отцу. И Утер еще должен обучить меня множеству всякого, и… Джайна, мы всю жизнь были друзьями. Ты всегда так хорошо меня понимала. Неужели не можешь понять и сейчас? Неужели мы не можем остаться друзьями?

Побледневшие, без единой кровинки, губы девушки шевельнулись, но слов не последовало. Хрупкие пальцы в ладонях безжизненно обмякли, и Артас сжал, стиснул их отчаяннее прежнего.

«Джайна, прошу тебя. Прошу: пойми, пусть даже я сам себя не понимаю!»

– Конечно, Артас, – монотонно сказала она. – Мы с тобой всегда будем друзьями.

Все в ней, от осанки до голоса и выражения глаз, свидетельствовало о потрясении и боли. Но Артаса, отчаянно уцепившегося за эти слова, накрыло волной облегчения – да такого, что колени разом ослабли. Значит, все будет хорошо. Может, сейчас Джайна чуточку огорчена, но, несомненно, вскоре все поймет. Ведь они прекрасно знают друг друга. Вот она и увидит: он прав, еще слишком рано.

– То есть… Я что хочу сказать: это же вовсе не навсегда, – заговорил он, чувствуя, что должен объясниться. – Только на время. У тебя учеба, а я ведь мешаю. Антонидас, наверное, на меня уже зол.

Джайна молчала.

– Это же только к лучшему. Может, со временем все станет по-другому, и мы сможем попробовать снова. Это не потому, что я не… что ты…

С этими словами он привлек Джайну к себе и крепко обнял. На миг она застыла, словно камень, но вскоре расслабилась, а ее руки легли на плечи Артаса. Долго стояли они так, совсем одни. Прижимаясь щекой к ее золотистым волосам, Артас думал о том, что с такими же волосами могли бы родиться на свет их дети. А может, еще и родятся.