— Роберт Брэдли, миссис.

— Брэдли? — повторила она, сузив глаза. — Вы из этих мест?

— Нет. Я здесь только с прошлого года. Я работал в мастерской плотника в деревне.

— В какой деревне?

— Той, что около Лэмсли.

— Тогда вы племянник Джона Брэдли, правильно?

— Да, я племянник Джона Брэдли, миссис.

— А…

Женщина повернулась и поглядела на девушек, стоявших у стола. На снова вставшую у раковины с кастрюлями и смотревшую в его сторону она не обратила внимания.

Пегги снова посмотрела на него и теперь уже холодно спросила:

— Так вы там больше не живете, правильно я понимаю?

— Вы правильно понимаете, миссис, — таким же холодным тоном ответил он. — В настоящее время я остановился в «Булле». — Он встал со скамейки.

— Это правда, что ваш дядя пытался вас убить?

— Помолчи, Магги, — напустилась на нее женщина.

— Да я так, ничего, только спросила, и все, тетушка. Об этом все говорят. Этого же никак не скроешь, правда? Я хочу сказать, вы же ведь не скроете, верно?

— Нет, не скрою. Ты права. Особенно в маленькой деревушке, которая живет сплетнями.

— Ой, и совсем это не так. Я бы так не сказала. Этим занимаются в городе, и болтают, и болтают…

— Магги! Я же сказала тебе. Займись лучше своим делом.

Магги принялась за свое дело, и в этот момент в кухню вошел Дейв Уотерз, и было ясно, что он сразу узнал Роберта, так как, остановившись перед ним, он несколько минут разглядывал его, прежде чем сказать:

— Ты? И ты заявился за работой?

— Совершенно верно.

— Тебе известны условия?

— Я имею представление.

— По слухам?

— Да, откуда же еще?

— Так вот, тебе нужно поговорить с хозяином, он решает. — Но по тону, которым Дейв Уотерз произнес эти слова, Роберт понял, что, будь его воля, он был бы за воротами быстрее, чем вошел в них, а продолжая слушать объяснение своих обязанностей, подумал, что он уже начал приводить свое желание в исполнение. Очевидно, ему придется заниматься садом и огородом, помогать с лошадьми, чистить конюшню, ухаживать за живой изгородью, штукатурить стены и, помимо всего, выполнять все другие работы, которые понадобятся в доме.

Тут Роберт остановил его.

— Если вы, мистер, собираетесь напугать меня, чтобы я ушел, то зря теряете время. Я со всем этим справлюсь. За исключением сада и огорода, но я быстро схватываю. А теперь не скажете ли, сколько мне будут платить за мои геракловы труды? — Он с удовольствием отметил про себя, что при слове «геракловы» тот несколько опешил, а также что оно нисколько не подняло его цену, потому что Дейв Уотерз отрезал:

— Плата десять шиллингов в неделю, питание и жилье. Это при условии, что ты подойдешь, а это еще нужно посмотреть.

Он почти расхохотался прямо в лицо Дейву Уотерзу. Десять шиллингов в неделю! Уже не один год в хорошую неделю он получал до двух фунтов, а здесь ему предлагают десять шиллингов. Он слышал, что здесь плохо платят, но это уже оскорбление. Ему двадцать пять, на дворе одна тысяча девятьсот тринадцатый год, а не сто лет назад. Он готов был послать их к чертовой матери, когда обитая зеленым сукном дверь отворилась и в кухню вошла молодая женщина. Она была вся в сером. На ней было платье из какого-то мягкого материала, воротничок и манжеты окаймлены белым. Темно-каштановые волосы кольцами уложены на затылке. У нее большие глаза, и, казалось, в них перелился цвет платья. Она была чуть выше среднего роста. Быстро войдя в комнату, у стола она придержала шаг, переводя глаза с него на старика, стоявшего напротив него. Потом она остановилась рядом с Руфи и пристально посмотрела на него. При этом голова ее немного наклонилась вперед, и она часто заморгала глазами. Выражение ее лица говорило о том, что она старалась что-то припомнить. Потом старик подсказал ей:

— Это господин насчет работы, мисс Агнес. Он… он тот самый человек, который забрался к нам в парк в ту ночь.

У Агнес приоткрылись губы. Она перестала мигать и широко открытыми глазами продолжала смотреть на него. Да-да, ей все припомнилось. Она вспомнила его лицо таким, каким видела той ночью, напряженным от гнева. Она также вспомнила, что Милли потом много дней говорила о нем. А теперь он здесь, пришел наниматься на работу. Так не пойдет. Но только этим утром она говорила отцу: «Нам нужно взять еще кого-нибудь, мы просто не можем больше обходиться без дополнительных рук. И если мы никого не возьмем, уйдет и Хаббард, без помощника он работать не будет. Мы слишком многого хотим от них».

Стоявший перед ней человек смотрел на нее уверенно, прямо в лицо. Он не походил на других, тех, кто приходил и уходил на протяжении прошлого года. Неожиданно для себя она обратилась к нему:

— Мой отец хочет поговорить с вами, он в кабинете. Дейв проводит вас.

Когда Дейв с самым недовольным видом, ведя за собой посетителя, вышел из кухни, Пегги снова сунула руки в муку и, разминая ее пальцами, заметила:

— Этот не задержится надолго. Похоже, он много о себе понимает. Пытается обезьянничать, когда разговаривает с теми, кто стоит выше его. А посмотрите, как одет. Кто-нибудь знает, кто он?

— Да. Он тот человек, с которым разговаривала Милли в ту ночь, когда она уходила к озеру.

— И еще. Он племянник старого Джона Брэдли. Ты не знаешь, но старый Брэдли живет в деревне недалеко от Лэмсли. И если правду говорят, у них там совсем недавно вышло почти убийство. У него есть дочь, и она забрюхатела, и, как видно, этого тоже упоминали. — Она показала головой на дверь. — Но он отказался, и отец пырнул его ножом. У него шрам от глаза и чуть не до затылка. Вы что, не заметили?

— Нет. Он что, все еще там живет?

— Нет, по его словам, он остановился в «Булле», но, что до меня, то нам тут такой тип ни к чему.

— Ну, а какое нам дело до его морали, нам не проповедник нужен, а работник.

— Ну да, — вставила Пегги Уотерз, снова счищая с рук муку и бросив взгляд в сторону мойки, у которой Бетти Троллоп мыла кастрюли. — От такого можно ждать чего угодно. — Перейдя почти на шепот, она добавила: — И вот что еще, если я верно запомнила, он понравился мисс Милли, так, кажется? Только и говорила, что о нем. Во всяком случае, если хозяин узнает, что у него произошло в деревне, вряд ли его возьмут.

Агнес не стала слушать дальше и пошла к себе. Моральные устои человека никак не могут повлиять на отца, его собственные не выдерживают критики. Но уж лучше бы ей знать, что он предавался аморальным поступкам в Ньюкасле, чем сидел тут и напивался до белых слонов, как это было теперь почти каждую ночь…

Роберт стоял перед столом, за которым сидел Реджинальд Торман, и, слушая его, едва сдерживался, чтобы не засмеяться. Даже если бы с ним беседовали на предмет назначения на пост посла Его Величества, то вряд ли выспрашивали бы столько подробностей из его биографии. Но другая его часть вовсе не смеялась. Этот человек насквозь ненастоящий, а он повидал на своем веку достаточно печальных результатов пьянства, чтобы видеть, что этот джентльмен законченный алкоголик. Его выдавал голос с характерным для алкоголиков подрагиванием.