Отобрали, однако, тех, чьи личные качества не помешали бы осуществлению задуманного. Достаточно упомянуть, что двое были откомандированы прямо из команды зловещего доктора Менгеле.

Конечно, все офицеры догадывались о специфике работ. Принятые меры безопасности не оставляли сомнения в том, что последние сопряжены со значительным риском для собственных здоровья и жизни экспериментаторов. Между собой доктора, естественно, поговаривали об особо опасных инфекциях, но были правы лишь наполовину. Вторая составляющая их деятельности являлась делом совершенно новым и незнакомым для всех, то была новая отрасль в медицине.

Когда штурмбанфюрер Месснер проинформировал присутствовавших, у многих из них по спине пробежал ледяной озноб.

Опасность куда страшнее, если она невидима. Микроорганизмы хотя бы видны под микроскопом. Но это...

Прохаживаясь по кают-компании, Месснер говорил:

– Я воздержусь от высокопарных слов. Нам всем понятно, во имя чего мы служим. Фюрер и Германия ждут от нас подвига, который может коренным образом переломить ситуацию на фронтах...

Забавно, что, сам того не подозревая, он оперировал теми же аргументами, что и доктор Валентино в его первом обращении к подопытным детям. Разница, как ни парадоксально, была невелика. Фюрер и Германия относились к своим верным сынам примерно так же. При первой необходимости их самих, не колеблясь, спустили бы в трюм, где заковали бы в кандалы, разместив на чистых койках...

Штурмбанфюрер продолжал:

– Как вам известно, в нашем распоряжении на данный момент имеются восемь неполовозрелых особей славянских и еврейских кровей. Предварительный отбор, который они прошли, осуществлялся весьма грубо и примитивно, без соблюдения принятых в науке протоколов исследования. Это было продиктовано объективными условиями их содержания и дефицитом времени. Времени у нас мало – можно сказать, что в обрез. Но грубость выполненного отбора имеет и плюс, свидетельствуя о способности особей выживать в условиях, далеких от оранжерейных. Последние явились дополнительным стрессовым фактором, повысившим значимость испытания. Наши работы будут вестись сразу в трех направлениях. Первое – изучение влияния на подопытных особо опасных инфекционных агентов. Это, что называется, контроль. Все они заведомо обречены, и наша задача – усердно фиксировать базовую динамику патологического процесса. Второе направление: изучить воздействие на испытуемых радиоактивных агентов. Это, как вы прекрасно знаете, малоизученная отрасль медицинской науки. Молодая. Этим испытаниям будут подвергнуты два экземпляра – тоже контрольная группа. Слишком мало, это очевидно, но ждать пополнения некогда. Скорее всего, они тоже обречены. И остаются еще двое, считающиеся наиболее выносливыми. В отношении них будет развернуто третье, главное направление. Оно связано с воздействием радиоактивных агентов на инфекционные. Я выражаюсь понятно?

– Не совсем, – откликнулся пожилой врач по фамилии Берг, похожий на доброго дедушку – Вы планируете изучить воздействие радиации на инфицированный материал? Зачем?

– Нет, на инфекционный, – с улыбкой возразил Месснер. – Облучению в третьем случае будут подвергнуты не особи, а микроорганизмы. Изменения, которые в них произойдут, будут изучаться на примере особей повышенной стойкости... я говорю о воздействии измененных бактерий.

– Идет ли речь о создании нового биологического оружия?

– Именно так, – кивнул штурмбанфюрер. – И я полагаю, вам теперь очевидно, какая ответственность возложена на ваши плечи.

Присутствующие подавленно молчали. Дело выглядело очень серьезным. Оно было из разряда тех, после которых от слишком осведомленных участников и свидетелей нередко предпочитают избавиться.

– У меня вопрос, господин штурмбанфюрер, – заговорил еще один военврач, Моргенкопф. – Почему было принято решение облучать инфекционные агенты именно здесь? Это разумнее было сделать заранее и избавить нас от лишних трудов. Вывести устойчивые штаммы и заниматься непосредственно их воздействием на человеческий организм. По-моему, это рационально.

– Безусловно, – согласился Месснер. – К несчастью, исследования в этой области только начались, и выполнить то, что сейчас было предложено вами, никто просто-напросто не успел – или не позаботился. Так что мы находимся, можно сказать, на передовой. А ситуация, повторю банальность, складывается, увы, не в нашу пользу. Вы знаете это не хуже меня. Кстати сказать, не рекомендую доносить на меня за пораженческие настроения. Я особо уполномочен произносить в этих стенах все, что сочту нужным, – в том числе даже провоцировать вас. Не угодите в собственную ловушку... Теперь, возвращаясь к вопросу: да, нас нагрузили еще и этим. Кто-то же должен быть первым.

– Но расходного материала явно недостаточно, чтобы делать хоть приблизительные выводы!

– Руководству это известно. Положение таково, что будут рады всякому результату, дающему хотя бы небольшие шансы. Если время позволит, у нас будут и другие подопытные. В Германии много лагерей.

– А почему взяли заключенных? – прищурилась Анна Лессинг, единственная женщина среди присутствующих. – У Рейха не было возможности привлечь здоровых людей? Полноценных арийцев?

– Надежду фюрера? – усмехнулся Месснер.

– Почему нет? – Лицо у Лессинг было каменное. – Не говорите мне только об этике. В нашем случае такой подход видится целесообразным.

– И не собираюсь. Плевать мне на этику. Вы правы, такая возможность была. И ею воспользовались, исходя из того, что по физическим параметрам арийцы превосходят прочие нации.

– Воспользовались, вот как?!

– Да, именно так. Никто не продержался и половины срока, что выдержали эти животные. До радиации дело даже не дошло. А поскольку нам предстоит сражаться с родителями зверенышей, а не с собственным народом, то выбор очевиден...

Штурмбанфюрер замолчал, обводя собрание взглядом и напряженно следя за реакцией на слова, оскорбляющие арийскую расу.

– Я поясню... Неполноценность, как ни парадоксально, имеет свои преимущества. Возьмем слабо организованную раковую опухоль – с ней гораздо труднее справиться, чем с опухолью высоко дифференцированной, почти неотличимой от здоровой ткани. Чем примитивнее образование, тем оно устойчивее. Примерно то же самое мы наблюдаем и в низших народностях. Это как вредные насекомые или крысы, которых ничем не вытравишь. Не удивительно, что арийцы оказались в этом смысле слабее. Будут другие вопросы?

– Сугубо технические, – ответил за всех Берг. – Но их, мы полагаем, вы растолкуете и без нашей просьбы.

– Конечно, – кивнул Месснер. – Об этом, собственно, мы сейчас и побеседуем. Я только подчеркну еще одно не самое приятное обстоятельство. У нас... у вас нет вспомогательного персонала. Ни среднего, ни младшего. Этого требуют соображения секретности. Вам придется все выполнять собственноручно.

– Что вы имеете в виду? – напрягся Берг.

– То, что вы слышали. Уход за подопытными входит в ваши обязанности. Вы и врачи, и медсестры, и санитары.