Мужчине, конечно, хотелось ей помочь прямо сейчас, но ни одного правильного, а главное, безопасного для нее самой решения не было.

Томас встал из-за стола и стал ходить по кухне, как будто это сейчас должно помочь. Хотя он так и думал. Во многих фильмах вот в таких ситуациях главный герой расхаживал по комнате, в данном случае это была кухня, и в голову обязательно приходило что-нибудь полезное. Но почему-то чудо не произошло, поэтому он занял свое место.

— Что будем делать? — задал первый вопрос Фостер, выпуская девушку из утешительных объятий.

— Ну, для начала успокоимся, — Уилсон перевел взгляд на рядом сидящую Эбби, которая вытирала слезы с пылающих от жара щек.

Миллер приняла «замечание» или же совет — она попросту не знала, как это назвать — и успокоилась, не позволяя еще одной слезинке скатиться с глаз.

— Никуда обратиться, как я понял, мы не можем. Действовать в открытую мы тоже не можем, ибо могут пострадать невинные люди, — под последними словами Томас имел в виду семью Эбби, просто не хотел уточнять, чтобы не вызвать истерику этой бедной девушки.

— Да, но сидеть сложа руки мы тоже не можем! — неожиданно для себя выпалила Миллер.

— Эбби, это все твои эмоции, — сказал Томас и, подойдя сзади, положил свои руки на ее плечи.

Он где-то читал, что, для того чтобы вывести человека из нервного состояния, нужно помочь ему расслабиться, поэтому Уилсон, слегка надавливая на плечи, делал девушке релаксирующий массаж. И это было очень умно, правда. Ведь Эбби уже две минуты пребывала в спокойном состоянии, к ней снова вернулся разум, а руки, массирующие ее плечи, были настолько теплыми и приятными, что по коже бегали мурашки.

Увидев, что Эбби пришла в себя, Томас отстранился, точнее это приказал сделать его внутренний голос, который был против таких открытых действий со студенткой. Ему не очень хотелось этого делать, но так было правильно, да и Нэйтен сверлил его недоверчивым и в то же время удивленным взглядом.

— Предлагаю устроить затишье на время, пусть «L» подумает, что мы клюнули на его уловку. Да и вам стоит подтянуть учебу и привести себя в нормальное состояние, то есть начать жизнь обычных подростков, — сделал заключение Томас и отправился в свою комнату, чтобы дать поговорить своим подопечным.

Как только преподаватель покинул «конференц-зал», Нэйтен расслабился, ведь больше не придется притворяться паинькой и строить из себя дружелюбного человека. С одной стороны, его можно было понять, ведь его все еще настораживало неожиданное, а главное, своевременное появление Томаса в студии. Хотя Уилсон нашел этому оправдание, но Фостеру все равно слабо верилось в подлинность алиби. С другой стороны, если ему начала доверять Эбби, то он должен был сделать то же самое, но почему-то не мог.

Приблизившись к Миллер, Нэйтен посмотрел в ее зеленые глаза и задал вопрос:

— Ты ему веришь?

Эбби очень странно отреагировала на такой вопрос. Она не знала, что ответить. Доверяет ли она ему?

Если учесть тот факт, что он не дал ей умереть, то да, она доверяет. Еще недавно она хотела съездить ему по лицу, но все так быстро переменилось. Обстоятельства сложились так, что сейчас не осталось ни капли ненависти, они должны действовать сообща, если хотят победить несносного «L».

Эбби немного поколебалась, но все же ответила:

— Да, я ему доверяю. Когда я смотрю в его глаза, я не вижу того зла, понимаешь? Он чист перед нами, мы должны попробовать пойти на контакт.

Это звучало немного неуверенно, но достаточно убедительно. Миллер почувствовала легкое смущение, щеки слегка порозовели, а взгляд был устремлен в окно, за которым красовался огромный бутик Лос-Анджелеса. Дело было к вечеру, поэтому крыша магазина светилась разноцветными огоньками, что было так складно и красиво, что девушка улыбнулась уголками губ.

— Хорошо, я попытаюсь наладить с ним контакт, — нарушил молчание Фостер. — Кстати, сегодня вечером я пойду в бильярд с… — Нэйтен запнулся, боясь сказать, с кем проведет остаток дня.

— Но как же концерт? Бетти ведь уже купила три билета! — Эбби состроила гримасу обиды, сложив руки на груди.

— Прости, но я не могу отменить встречу, — парень почесал затылок, пытаясь найти лучшее оправдание, но почему-то ничего подходящего в голову не приходило.

— Ладно, — Эбби тяжело вздохнула и перевела взгляд на дверь комнаты, в которую недавно ушел Уилсон.

— Обещаю, что в следующий раз я буду выкрикивать слова песен из толпы вместе с тобой, — подбодрил ее Нэйтен, после чего получил от нее щелчок по лбу.

Взглянув на часы, Фостер понял, что ему неплохо было бы выбраться из квартиры и попасть в свою, чтобы подобающе нарядиться перед важным вечером. Но просто так покинуть убежище он не мог: нужен хоть один предлог для ухода.

Эбби тоже не знала, как ей пойти на концерт. Бетти отказывать не очень-то хочется, да и через Уилсона не прорвешься. Но она решила хотя бы попытаться: а вдруг получится?

В то время как Миллер переминалась с ноги на ногу возле двери в комнату мистера Уилсона, не решаясь постучать, Фостер проскользнул через входной проем и уже через пару секунд оказался на улице.

Миллер же стояла около двери как вкопанная, пока она не открылась и из нее не выглянул Уилсон с вопросительным, в большей степени недоумевающим выражением лица.

— Эбби, ты что-то хотела? — Томас одной рукой облокотился на дверь.

— Эм, да. Я хочу пойти на концерт со своей подругой и…

Миллер не успела договорить, так как услышала громкие возражения мистера Уилсона по этому поводу. Казалось, эта просьба вывела мужчину из себя, ну или же Миллер утрировала ситуацию. Хотя в данный момент с ним было даже страшно стоять. Эбби даже пошатнулась, что заставило Томаса замолчать.

— Вот видишь, ты даже на ногах еле стоишь, — указал он на ее положение.

— Да это от вашего крика! — сделала укор в сторону Томаса Миллер.

— Да это потому, что я не хочу, чтобы ты завалилась на том концерте от ужасной боли. Или же ты хочешь, чтобы у тебя просочилась кровь через ткань рубашки и твоя подруга смотрела на это недоумевающими глазами? — Уилсон подошел ближе к Эбби.

— Да вы прям как мамочка, заботящаяся о своём ребенке. В конце концов, я уже взрослый человек! — надув губки, пролепетала Миллер.

— Настолько взрослая, что не нуждаешься в ничьей помощи? — Томас вскинул одну бровь.

Эбби понимала, что мужчина был прав, но гордость не позволяла ей подтвердить